Итоги № 51 (2011)

— Да я вам сейчас десятку назову! Лишь из того, что снято за последние три года. Итак, начали: «Неадекватные люди» Романа Каримова, «Сумасшедшая помощь» Бориса Хлебникова, «Кочегар» Алексея Балабанова, «Дом Солнца» Гарика Сукачева, «Как я провел этим летом» Алексея Попогребского, «Жила-была одна баба» Андрея Смирнова, «Бабло» Константина Буслова, «Волчок» Василия Сигарева, «Бубен, барабан» Алексея Мизгирева, «Елена» Андрея Звягинцева.

— Джентльменский набор для «Закрытого показа» по Первому каналу!

— Да, голимый арт-хаус, ни одного по-настоящему кассового фильма. Но вы же попросили назвать те картины, которые произвели впечатление, понравились и тронули лично меня. Понятно, это островок, оставшийся на поверхности, большая часть, увы, скрыта под водой, как Атлантида. Российское кино находится в пограничном состоянии, его нужно спасать. Все, что в моих силах, постараюсь сделать, в стороне точно стоять не буду.

— Нереализованные пубертатные мечты у вас остались, Константин Львович? Кому-то еще, кроме Высоцкого, не дали прикурить в юности?

— Выходя из «Октября» после нашей премьеры, я увидел Аллу Пугачеву и вдруг подумал, что главной мужской фигурой в 70-е годы был Владимир Семенович, а главной женщиной — она...

Андрей Ванденко

 

Из-под палки / Искусство и культура / Художественный дневник / Кино

 

«Елочный» проект продюсера Тимура Бекмамбетова — это простая, понятная, хорошо сориентированная на ожидания зрителей конструкция. Успех прошлогодних «Елок» это доказывает. Конечно, новогодняя мозаика сюжетов задана еще в неувядаемой британской комедии «Реальная любовь». Однако накануне Нового года народ вовсе не требует новизны, предпочитая старое и проверенное. А что может быть старее, чем идея о том, что все люди братья, переданная словами мудрого дворника: «Мы — иголки с одной елки». В первой части авторы проекта объясняли свою идею позатейливее, положив в основу мозаичного сюжета «теорию шести рукопожатий». Но как ни назови, принцип все равно будет действенным. Особенно во время расцвета социальных сетей.

Конечно, все в фильме додраматизировано до полного Голливуда. Пилот (Алексей Петренко) садится в лесу, потому что верит: товарищ юности (Владимир Меньшов) на посту и примет самолет в глухой тайге. Но эта натяжка простительна для фильма-праздника. Летчика же на Красной площади ждет давняя любовь (Ирина Алферова). Он писал ей письма, но они пропадали на почте. И вот спустя сорок лет она бежит на отложенное свидание, волнуясь как девчонка. Курсант (Никита Пресняков) точно так же писал эсэмэски Вере Брежневой, а ее противный агент их скрывал. А дочка полиционера (Сергей Безруков) сбежала из КПЗ, куда ее запер любящий папа, которому не нравится, что у нее роман с парнем из Грозного (Тимур Орцуев), — и на то есть веские причины, но побеждает любовь, а не политика. А фотограф (Петр Федоров) оделся Дедом Морозом, чтобы наконец повидаться с дочкой. Пара спортсменов-экстремальщиков (Александр Головин и Александр Домогаров-младший) ищут путь к сердцу девушки через ее бабушку, оказываясь в итоге в ДТП с участием ванны и «Мерседеса». И наконец, Иван Ургант с Сергеем Светлаковым разыгрывают серию скетчей про амнезию. В итоге какие-то две фамилии оказываются связующим звеном для всей этой честной компании, живущей в разных городах. А тут и Новый год.

Логика сюжетов выстроена через соединительные союзы «а» и «и». Сложное подчинение вроде «зачем» и «откуда» тут ни к чему. Нарезано все на мелкие кусочки — это прицел на телеаудиторию, которая диалог, длящийся дольше двух минут, воспринять уже не может. В целом такое зрелище должно стать адекватной заменой праздничному застолью с телевизором. Можно хохотнуть с друзьями над удачной репризой, выслушать тост и попросить передать салат. Все это есть и на экране. И, кстати, об оливье — очень важную роль в фильме играет зеленый горошек.

Ирина Любарская

 

Рассвет накануне заката / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга

 

Француз Мишель Уэльбек — из числа авторов, в общем, не предполагающих читательской любви. Уважение, интерес, даже некоторая моментальная очарованность — конечно, но вот любовь — едва ли. Трудно представить себе человека, который в трудную минуту жизни захочет взять с полки «Элементарные частицы» или, хуже того, «Платформу», усесться поудобнее в кресло и, отрешившись от забот, во что-то там погрузиться. Блестяще умные, утомительно серьезные и головокружительно мрачные книги Уэльбека подчеркнуто не стремятся залезть читателю в душу, не претендуют на роль «друзей и советчиков» и вообще всеми способами держат дистанцию.