Итоги № 21 (2013)

— Я знаю. Потому что в большинстве случаев я Знак качества не давал. Еще в конце 50-х я ознакомился с работой обществ защиты потребителей в Великобритании — и время от времени разговаривал на тему «вот бы завести что-то подобное у нас». Такие разговоры я заводил ровно до того момента, когда мне вроде как с юмором сказали: «Ты от кого хочешь защитить нашего покупателя — от советской власти, что ли?» Введение в конце 60-х Знака качества, по сути, позволило вернуться к этому вопросу. Мы во ВНИИТЭ впервые ввели в научный обиход слово «эргономика». Оценивали изделия по удобству пользования — это первый критерий, по эстетической выразительности и по технологическому совершенству. Посмотрите, как назывались наши отделы — отдел художественного конструирования машиностроения, отдел художественного конструирования товаров народного потребления...

Что же касается Знака качества, у меня сложились хорошие отношения с председателем Госстандарта. Он издал приказ, по которому ни одно изделие — товар народного потребления — не имело возможности получить знак без одобрения ВНИИТЭ.

— А если на другом конце провода — отраслевой министр или начальник главка? Или обласканный Москвой генеральный директор, который на все желания жить красиво отвечает обычным советским словом «план». Или даже двумя словами: «социалистические обязательства».

— Кто только не звонил по поводу Знака качества — и мне, и моим сотрудникам. Директора, министры, секретари обкомов и крайкомов... Ко мне однажды пришел генеральный директор АЗЛК Валентин Коломников и в достаточно вольной форме поинтересовался, почему мы не даем добро на Знак качества для автомобиля «Москвич». Я ответил: «Вероятно, это произошло потому, что автомобиль «Москвич» не отвечает соответствующим критериям и до Знака качества недотягивает». Коломников пытался меня в чем-то убедить и ушел, своего не добившись. Вновь он появился недели через две и попросил положительное заключение в гораздо более вежливой форме, чем в первый раз. По-видимому, Валентин Петрович попробовал отыскать иные пути и понял, что ВНИИТЭ ему никак не обойти — даже с помощью самых высоких инстанций. Наше мнение по поводу «Москвича», однако, не изменилось.

— Как при всем этом вам удалось пробить для ВНИИТЭ первую категорию оплаты труда — высшую в СССР?

— Убеждение, настойчивость. И возможность позвонить по так называемой первой вертушке из Комитета по науке и технике, к которому был приписан ВНИИТЭ. На этот звонок обязаны были откликаться все, у кого стояла вертушка, — а таких людей было очень немного, и все они управляли Советским Союзом. Мне удалось получить и первую категорию, и трехэтажное помещение для института на территории ВДНХ, и еще одно помещение — на Пушкинской площади, в цоколе здания газеты «Известия». Там в витринах была выставка ВНИИТЭ, новые изделия со Знаком качества. Вокруг этих витрин всегда были толпы народа.

— Попытаемся понять систему. Вот есть предприятие. Оно заказывает вашему институту дизайн того или иного изделия, платит за него деньги. Каков был средний процент внедрения ваших проектов в производство?

— Одно время — достаточно высокий, поскольку за этим, как правило, следовал Знак качества. Конечно, бывало так, что предприятия тратили у нас деньги для того, чтобы освоить бюджет, — ведь если у предприятия оставались средства, на следующий год бюджет срезали ровно на эту сумму. Но у меня во ВНИИТЭ было две формы финансирования. Из государственного бюджета — на научно-исследовательскую работу. А за проекты для предприятий — по хоздоговорам. В них было записано: если принятый ими проект не внедряется, то нам выплачивалась неустойка, и на этом дело заканчивалось.

— То есть для ВНИИТЭ невнедрение — в конечном итоге благо?

— Выходило так. По крайней мере, в этом случае у нас точно было меньше хлопот... Ситуация, конечно, абсурдная. Система как бы работала: в соответствии с указаниями и директивами предприятия заказывали у нас дизайн-проекты. Платили деньги, мы делали. Проект потом оказывался на стене в кабинете, допустим, генерального директора завода — его представляли гостям со словами «вот какую замечательную продукцию мы скоро освоим». А потом, когда начальство спрашивало: «А, собственно, где новая продукция?» — с завода отвечали, что проект чему-то не соответствует. Чаще всего — «ВНИИТЭ не знает технологию производства, поэтому на практике осуществить невозможно». Многие верили.