Итоги

Затем, неожиданно для самой себя и для кондитера, она протянула руку и потрогала его бицепс. Тот рефлекторно напряг его.

– Сильно! Вы в такой форме, что вам самая стать служить в охране, – сказала Астрид.

– Я кондитер, – покачал головой ее собеседник. – Единственное оружие, которым я владею, – это венчик для взбивания крема.

– Но если Набат попросит вас об этом, вы будете за него драться?

– Что бы ни потребовалось Набату, я на все готов.

– Отлично! – сказала Астрид, удовлетворенная беседой. – Сегодня вечером от вас потребуется десерт.

И она вызвала человека из кухонных рабочих, чтобы тот показал новому кондитеру его рабочее место.

Выходя из комнаты, кондитер улыбался. Ему удалось выдержать собеседование с управляющей персоналом. Сестра Астрид славилась тем, что отказывала всем, кто ей не нравился, – вне зависимости от того, кто давал рекомендации ищущим места возле Набата. Но ему удалось доказать, что он соответствует ее высоким стандартом.

Мог ли Жнец Моррисон быть недовольным?

– Думаю, что путешествие было бы полезно для тебя во всех отношениях, – сказало Гипероблако Грейсону, когда тот, раздевшись, готовился лечь спать. – Более, чем полезно.

– Нет, мировые турне – не для меня, – ответил Грейсон. – Я привык к тому, что мир приходит ко мне порционно – один человек за раз. Это меня вполне устраивает, да и тебя тоже.

– Я и не предлагаю мировое турне. Но, может быть, паломничество в места, где ты еще не бывал? Это было бы, кстати, полезно для твоего имиджа – пророки, как правило, странствуют по свету. К тому же можно на местах поработать с экстремистами, ввести их в нужные рамки.

Грейсону Толливеру, однако, чужда была охота к перемене мест. Пока его жизнь не пошла вразнос, мечтой его было тихо служить в должности агента Нимбуса где-нибудь поближе к дому или, на худой конец, в другом месте, которое он тоже со временем стал бы воспринимать как свой дом. Сейчас же в качестве мира его вполне устраивал и Ленапе-Сити.

– Это просто один из возможных вариантов, – сказало Гипероблако. – Но мне он кажется перспективным во всех отношениях.

Гипероблако, как правило, не настаивало на своих предложениях, если Грейсон уже ясно с чем-то определился и его мнение отличалось от мнения Гипероблака. Возможно, придет время, когда ему все-таки придется покинуть насиженное место и лично заняться наведением порядка среди Шипящих. Но, похоже, это время еще не настало.

– Я подумаю об этом, – сказал Грейсон, чтобы закончить разговор. – Сейчас же я хочу принять ванну и больше не думать о неприятностях.

– Как скажешь, – произнесло Гипероблако. – Я наполню ванну.

Однако ванна, которую наполнило Гипероблако, оказалась слишком горячей. Грейсон, стиснув зубы и не проронив ни слова, выдержал обжигающую температуру воды. Но что там себе думало Гипероблако? Оно что, таким образом решило наказать Грейсона за нежелание ехать в путешествие? Это на него не похоже. Но была же какая-то причина, по которой Гипероблако вело себя так, а не иначе!

Новый кондитер действительно был настоящим гением пирожков и мармелада. Или, по крайней мере, был таковым, пока Жнец Моррисон не подверг его жатве и не занял его место. По правде говоря, еще три недели назад Моррисон вряд ли смог бы вскипятить воды, тем более приготовить суфле. Но краткий интенсивный курс кулинарии давал ему возможность овладеть основами профессии, с помощью которых он смог бы продержаться то небольшое время, которое ему потребуется. Но, сверх этого, он еще научился готовить вещи, которые до него никто не готовил, а именно смертоносный тирамису и убийственный земляничный чизкейк.

Первые два-три дня Моррисон изрядно нервничал, а его малоопытные руки плохо приспосабливались к новым для них инструментам. Но эта нервозность оказалась отличной дымовой завесой – под пристальным суровым взором сестры Астрид все новые слуги тряслись от страха, и Моррисон в этом смысле ничем не отличался от прочих новичков. В этих обстоятельствах неуклюжие движения Моррисона, пытавшегося совладать с венчиками и терками, выглядели вполне естественными.

В конце концов они поймут, что он никакой не кондитер, но он и не собирался разыгрывать этот маскарад слишком долго. Когда он сделает свое дело, эти маленькие нервные тоновики будут освобождены от своей нелегкой службы – святой человек, которому они пока служат, будет подвергнут жатве, и служить им будет уже некому.

– Гипероблако себя ведет сегодня странно, – сказал Грейсон сестре Астрид, которая ужинала с ним.