Итоги

Понял, даже не задавая вопросов. Понял не потому, что Гипероблако сказало то, что нужно. Понял все по молчанию Гипероблака.

Все для Грейсона неожиданно встало на свои места. Последнее время Гипероблако его от чего-то предостерегало, ни слова не сказав, от чего. Эти его предложения… Уехать… Конечно же, дело было не в путешествии, а в бегстве, в спасении. А эта ванна! Слишком горячая вода – настолько горячая, что обычный человек выскочил бы, ошпаренный, и бежал куда глаза глядят. Намек, и прозрачный. Бежать куда глаза глядят… Гипероблако не имело права предупредить его открытым текстом – это было бы грубым нарушением закона о разделении жнеческого сообщества и государства. Гипероблако способно на многое, но оно не может нарушить закон. Все, на что оно было бы способно – это беспомощно наблюдать, как жнец убивает Грейсона.

Но молчание в наушниках! Оно было красноречивее тревожной сирены.

Когда кондитер выступил из темноты, Грейсон вздрогнул. Его сердце подпрыгнуло, а мышцы напряглись, омытые свежим потоком адреналина. Обычно, когда такое происходило, Гипероблако успокаивало Грейсона. И сейчас оно должно было сказать: Это просто кондитер, он просто хочет посмотреть на тебя, будь с ним подобрее.

Но Гипероблако ничего не сказало. Вообще ничего! А это означало, что перед Грейсоном стоял жнец, и жнец готов был подвергнуть его жатве.

До этого Грейсон ни разу не совершал столь жестоких поступков. Даже в те дни, когда он носил имя Слейда Моста и был одним из самых отвязных фриков, он не набрасывался на людей с колющими и режущими предметами. Но сейчас у него были необходимые тылы. Он знал, что Гипероблако его поймет.

И вот, сделав то, что он сделал, Грейсон, не оглядываясь, бросился прочь из кухни.

Если бы Моррисон не умел сдерживаться, его крик силой и мощью сравнялся бы с Великим Резонансом. Но он позволил себе только короткий вопль; после чего, борясь с болью, он вытащил вилку из глазницы. В отличие от многих жнецов новой генерации, Моррисон в свое время не отрегулировал режим работы наночастиц, призванных бороться с болью, а потому они сразу же впрыснули в его кровь мегадозу болеутоляющего, отчего он почувствовал головокружение и частично перестал ориентироваться в пространстве. С этими ощущениями ему нужно было справиться – так же, как и с болью, – чтобы сохранить достаточную ясность ума и остроту чувств. Он же должен был закончить начатое!

А он был так близок к своей цели! Если бы он не начал мямлить и сделал то, ради чего явился в аббатство, Набат был бы уже мертв. Ну что за небрежность!

Этот святой человек знал о намерениях жнеца, знал, зачем он явился в аббатство. Либо он был ясновидящий, либо ему все рассказало Гипероблако, либо сам Моррисон каким-то образом себя выдал. Нельзя было сбрасывать со счетов возможность того, что его разоблачат.

Зажав ладонью поврежденный глаз, Моррисон бросился вслед за Набатом, твердо решив, что ошибок он больше не допустит. Он закончит свою миссию. Дело будет сделано не так чисто, как планировалось, но будет завершено.

– Жнец! – крикнул Грейсон, выбегая из кухни. – На помощь! Здесь жнец!

Кто-то обязательно должен был его услышать – каменные стены отлично отражали звук. Но они же отправляли эхо в самых разных направлениях, отчего локализовать сам источник звука было затруднительно. К тому же охранники защищали периметр здания и крышу. К тому моменту, когда они, услышав Набата, доберутся до жнеца, все может быть уже кончено.

– Жнец!

Шлепанцы мешали Грейсону бежать, а потому он сбросил их. Единственное его преимущество перед нападавшим состояло в том, то он лучше знал внутреннее устройство «Обителей». И, кроме того, у него было Гипероблако.

– Я знаю, ты не можешь помочь, – проговорил он на бегу, – это противозаконно. Но есть то, что ты можешь сделать.

И тем не менее Гипероблако не отвечало.

Сзади открылась дверь и кто-то вскрикнул. Грейсон не мог остановиться и посмотреть, что произошло.

Я должен думать так, как думает Гипероблако. Вмешиваться мне нельзя. Помогать тоже. Так что я могу сделать?

И когда Грейсон встал на точку зрения Гипероблака, ответ оказался очень простым.

– Гипероблако! – произнес он, не замедляя бега. – Я готов отправиться в путешествие. Разбуди всех и скажи им, что мы уезжаем немедленно.

– Конечно, Грейсон, – ответило Гипероблако, и сейчас же возле каждой постели работающих в аббатстве людей заработал сигнал тревоги. Разом включились все осветительные приборы. Свет, вспыхнувший в коридорах, слепил; внутренние дворики залил свет прожекторов.

Грейсон услышал за спиной чей-то крик и, оглянувшись, увидел, как на пол коридора упал человек, пораженный жнецом, гнавшимся за Грейсоном.

– Гипероблако, – произнес Грейсон. – Свет слишком яркий. Больно смотреть. Выключи его во внутренних коридорах.

– Хорошо, – отозвалось Гипероблако. – Прости, что причинило такие неудобства.