Итрим. Морок Забвения

- Суть сия есть суть всего, - Хранитель, улыбнулся: - Все изреченное, есть суть правды и суть мира. Мир родился и принимает сути тех, кто жаждал в нем остаться, наполняя себя жизнью. Тот мир переполнен, там множества темного, а здесь пока места много свободного, и сюда тянутся сути не только людские, но и нелюдские, а за людьми следуют боги, которым те молятся, и места будет всем предостаточно, ведь миров множества…

- Так как произошло описанное? Почему мир обрел плоть, и стало возможным переселение?

- Зерно Мироздания, - ответил старец: - В каждом рожденном мире есть Зерно Мироздания, и если сыскать его, то откроются многие знания, которые станет возможным использовать, но деяния черпающих будут неосознанно ведомыми. Вот и в том мире нашли такое зерно, решив воспользоваться в свою угоду, но оно решило иначе, дав шанс людям, утратившим надежду и угнетаемым властвующими над ними.

- Что-то я не пойму, то есть игру создали с помощью этого самого зерна?

- Не совсем, те думали, что создают игру, используя зерно, а на самом деле зерно сотворило их руками новый мир. Воплощая в нем все то, что предлагали разумы людей.

- А другие миры?

- Другие? – Хранитель переспросил.

- Другие не оживут, этот мир Мироздание приняло, остальные отторгнуло, оставив их в зародышах миров.

- От чего?

- Ибо нет там сути мира, лишь суть войны, нет жизни, лишь смерть.

- И что будет с прежним миром?

- Ничего, будет дальше, как и все, пока есть время.

- А люди? Дальше смогут переходить сюда?

- Люди? До поры, покуда…

- Аларме!!! – раздалось над лагерем, принуждая людей встрепенуться: - Аларме!!!

Десятки темных силуэтов, скрываясь в сумраке наступившей ночи, медленно приближались от окраины к освещенному кострами лагерю, покачиваясь, спотыкаясь и хромая. Слабые огоньки на телах темных силуэтов выдали их, и поэтому лагерь зашумел, гомоня десятками разномастных языков и наречий. Но несмотря на это, силуэты не ускорились и не отступили обратно в сумрак, продолжая безмолвно шагать целенаправленно к лагерю.

- Кто это?

- Не знаю, - отозвался Емеля: - Не разобрать, но они странные.

- Нежить?

- Возможно, только какая-то не такая. Вон видишь, мерцают огоньки на каждом, как будто бы свечки держат.

- Ага.

- Думаю, не спроста. Андриан, заставь людей успокоиться, нельзя паниковать сейчас. Всех способных дать отпор собери как можно быстрее. Будем защищаться.

- Хорошо, сеньоре, сейчас все сделаем! – Андриан кивнул, разворачиваясь и принявшись голосить так, что любой крик тут же стихал.

Народ постепенно переставал паниковать, отдельные люди выходили вперед, протискиваясь через толпу, остальные собирались вместе, будто бы это увеличивало шансы на спасение. Но я их понимал, точнее, думал, что понимал, хотя сам же от чего-то еле сдерживался, будто бы ощущая что-то.

- Думаешь, выстоим?

- А у нас есть выбор? Сбежать все равно не сумеем, да и бросать людей с детьми, сам понимаешь.

- Понимаю, - Емеля кивнул: - Ты главное не бросайся в толпу, небось, сдержим их, а рисковать не стоит.

- Риск – благородное дело.

- Риск укорачивает жизнь.

- Ага, в курсе, рассказали.

Приближаясь во мраке ночи, силуэты, увеличивались, приобретая четкие очертания. Мерцание огоньков усиливалось, и уже можно было различить: от чего исходит свет, и несут ли незваные гости свечи. Черные в ночи фигуры освещались источаемым из тел светом, будто бы горящем изнутри. Глазницы и рты словно исторгали пламя, нечто подобное плащам пропускало всполохи пламени сквозь прожженные дыры.

- Четыре десятка, - произнес Емеля, продолжая старательно вглядываться в сумрак ночи: - Не обходят, идут все разом в лоб.

- Андриан, что с людьми?

- Все здесь, сеньоре, - отозвался мексиканский орк, машинально стукнув о костяной щит иззубренной секирой: - Среди нас лишь два десятка выше сотого уровня, еще два десятка выше пятидесятого, остальные только недавно вошли, сами же понимаете, почему.

- Понимаю, - согласно киваю: - Опытные лекари имеются?

- Да, сеньоре, двое.

- Тяжко им придется, ладно, делать нечего, бери всех боевых и за нами на взгорок перед низиной. Так будет проще защищаться, а остальные пусть не отходят от костров.

- Да куда они отойдут? Все тут и будут.

- И это, на всякий случай, всех ниже пятидесятого оставь в лагере, если что, может, задержат, пока мы подоспеем.

- А что может случиться, сеньоре?

- Все, что угодно, но лучше, чтобы не случалось.

- Люди будут молить об этом, обязательно будут.

- Хорошо, уж лучше пусть молятся, чем орут на всю округу в рыданиях, - буркнул я себе под нос, двинувшись к взгорку и доставая два своих двуручника.

- Сеньоре! – донеслось позади: - Так вы что сможете с двумя?

- А у меня есть выбор? – говорю себе тихо и тут же отвечаю уже громче: - Справлюсь! Только всех предупреди, чтобы были подальше от меня, а то ненароком нашинкую!

- Прям надежду в них вселил, - Емеля, идущий справа от меня, ехидно улыбнулся: - Прям воспаряли духом, так и чую.

- Нет у меня желания на громкие речи.

- Да и не нужно их, сами же вроде понимают, да и так все верят.

- Во что?