ИТУ-ТАЙ

– Макс, я тебя подожду.

Ковров обернулся и отрицательно покачал головой, петля на шее по-прежнему мешала говорить. Дима понимающе кивнул и неохот-но сел в машину.

Максим ни разу не остановился, поднимаясь по ступеням, минуя одну площадку за другой. Усталости не было. Только печаль и бе-зысходность, да петля вокруг горла затягивалась все сильнее и сильнее. Было трудно дышать. Максим краем глаза посмотрел в сторону. С этой лестницы открывался потрясающий вид: весь город лежал внизу как на ладони. Точно так же, по другую сторону холма расстилалась внизу Обь. Холм словно разделял два разных ландшафта: суетливый, дымный, подсвеченный огнями – городской, и бесконечно спокойный, безмятежный и величественный – природный.

Максим почувствовал, что задыхается, но останавливаться не стаи, он уже практически пришел. Металлические ворота с приветственной надписью уныло встречали позднего посетителя. Выставка в это время года уже не работала. Вокруг стояла зловещая тишина. Су-мерки, только начавшие сгущаться, придавали этой панораме еще большую унылость.

Максим медленно шел по асфальтовой дорожке вглубь парка, мимо пустых павильонов, глазевших на него угрюмыми мерными окнами. Вот и овраг. Сеточный забор, который ежегодно переносили на полметра от безжалостного обрыва, с неумолимым постоянством съедающего холм, осенью опять обвис, и его не стали поправлять, очевидно, понимая, что зимой сюда никто уже не придет.

Прямо на сетку была прикручена табличка с предостерегающей надписью: "Осторожно! Опасная зона!". Максим отодвинул в сто-рону край проволочной ограды в определенном месте, в гуще кустар-ника, и, нагнувшись, медленно протиснулся в образовавшийся про-ем. Отсюда идти было уже совсем недалеко, но очень трудно, особен-но с подобной ношей на плечах. Ноги увязали в песке и соскальзы-вали с податливых земляных выступов, угрожая сорваться вниз. Вот и площадка. Знакомая и незнакомая одновременно. Никогда боль-ше она не услышит звонкого лая и веселого смеха. Никогда. Арчи очень любил гулять здесь. Это будет правильно, место для после-дней остановки выбрано верно. Лопатка вонзилась в твердую, уже подмороженную сверху ночными холодами землю. Когда Максим закончил работу, совсем стемнело. Он сел рядом с холмиком и стал смотреть вдаль, на горизонт, окрашенный в черное. Вот так. Как раньше. Вдвоем. Пес и человек. Они смотрели в этом направлении сотни раз, думая каждый о своем, каждый по-своему воспринимая этот пейзаж, но вдвоем, вместе. Теперь Арчи останется здесь один. На ночь. Навсегда.

Максим представил себе, как стал бы тосковать пес, если бы дей-ствительно ему пришлось вдруг остаться здесь на ночь, без хозяина.

– Я посижу с тобой, дружище. Я тебя не оставлю, – прошептал Максим, похлопав рукой по земляному холмику, словно успокаивая привычным жестом собаку. И вдруг не выдержал, разрыдался…

Дорогу назад он искал уже практически наугад. Вокруг стояла не-проглядная тьма. К забору Максим выбрался весь перемазанный землей и песком. В парке было чуть светлее, чем на площадке. Веро-ятно, сказывалась близость города. Рассеянный свет позволял различать контуры дороги и силуэты заброшенных до лета павильонов.

Максим медленно брел к выходу, периодически останавливаясь, оборачиваясь и вслушиваясь в окружающие звуки. Ему явственно слышались цокот лап по асфальту и жалобное поскуливание, раздававшееся со стороны оврага, из темноты.

Он приходил сюда снова и снова. Каждое утро и каждый вечер, встре-чать солнце и провожать его. Как всегда. Вдвоем. Сидел подолгу на корточках возле небольшого возвышения на земле и разговаривал, то ли сам с собой, то ли с кем-то невидимым. Затем спускался вниз, к реке, и бродил вдоль воды, рассеянно разглядывая песок под ногами, вздрагивая, увидев отпечатки собачьих лап, и растерянно оглядыва-ясь по сторонам. Иногда он звал кого-то по имени, но, не получив ответа, едва заметно качал головой и возвращался обратно, наверх, на маленькую ровную площадку на холме. Когда становилось нестерпи-мо холодно, он разжигал рядом с холмиком огонь и, протягивая к нему руки, что-то шептал опять, ласково, успокаивающе…

В тот вечер выпал снег. Максим стоял на краю обрыва и смотрел вниз, на площадку, сплошь покрытую белым пологом. Спуск обледе-нел, и не было никаких шансов удержаться на покатой поверхности, покрытой тонкой корочкой льда. Оставалось лишь стоять и смотреть.