Юби: роман

Григорий полностью протрезвел, но его не отпускала какая-то внутренняя дрожь, не давая сосредоточиться и придумать, как ловчее забраться в тайник Льва Ильича… А может быть, там и не один тайник, а при каждом окне? Угуч ведь тоже мог что-нибудь пропустить. Выходило, что сокровища могут быть почти что несметными…

Мысли Григория все время перескакивали с насущной проблемы скорейшего опустошения тайника (или даже – тайников) в то будущее, где он наконец заживет на полной скорости. Он даже не думал, как попадет за границу к чудо-врачам, не считая это такой уж большой проблемой.

А ведь для огромного количества людей именно это и было тогда самой главной проблемой – как попасть за кордон?.. Придумывались совершенно авантюрные варианты с воздушными шарами и дельтапланами.

Один мой знакомый замыслил побег еще в школе и дальше жил для него. Поступил в политех и стал отличным специалистом по редким металлам (за границей ведь не котируется наша безграмотная инженерия, сильная лишь в художественной самодеятельности, – им подавай специалистов). В совершенстве выучил немецкий и нашел себе такого же друга – напарника по будущему побегу. После диплома отправились они с рюкзаками в Грузию глянуть издали на место предстоящего нарушения границы. И вот оно это место – перед ними. Друг моего знакомца и говорит: пошли, мол, пока все так ладно. Но у него мама, девушка, дела неоконченные. Договорились ровно через год на том же месте – с тем друг и ушел за кордон. А моего знакомца ровно через год на том самом месте и повязали. Я с ним встретился уже в лагере.

Да и в диссиду многие шли не для того, чтобы, скажем, очистить гнилостный воздух родины от удушающей цензуры (простите за пафос), а с надеждой остохренеть конторе своими свободолюбивыми криками и получить столь желанное разрешение на выезд. Правда, это была рулетка – могли отправить совсем в другие места.

Такие клубились страсти у желающих хлебнуть атмосферу загнивающего капитализма, а Григорий почему-то не беспокоился по этому поводу. Притом он никаким боком не был евреем, и стандартный путь прошений о воссоединении с седьмой водой на киселе ему был напрочь заказан.

Может, в тайне он надеялся на своих кураторов из конторы? А может, намеревался пробиться к высокому военному начальству и потребовать реальной заботы о ветеране и почти что герое? Никто не знает, на что именно рассчитывал Григорий, и главное – он сам этого не знает.

Мысль его стремительно перескакивает в то время, когда он едет-качается в долгом поезде и, точно как в детстве, плющит лицо о вагонное стекло (новое лицо). Далекие-далекие деревья быстро перемещаются, забегая вперед поезда и этим наглядно демонстрируют, что земля крутится на самом деле – крутится вокруг поезда, в котором качается Григорий, и вокруг Григория, который качается в этом поезде…

Какими-то странными кругами Григорий все-таки приблизился к основной проблеме и стал перебирать варианты тайного проникновения в квартиру Льва Ильича. Трудно что-нибудь толковое придумать, когда в квартире постоянно кто-либо болтается из ее обитателей, если не все сразу…

«Посадить», – озарило Григория. Йефа надо посадить. А уж с женой и с их недоделком он как-нибудь справится…

Григорий рванул искать Недомерка.

* * *

Недомерок маячил в начале липовой аллеи, которая вела к вечно закрытому парадному крыльцу школы. Похоже, кого-то поджидал. Он вопросительно посмотрел на подошедшего Григория.

– Я согласен, товарищ капитан, – тихо произнес Григорий. – Буду разоблачать всю подноготную.

– А куда ты денешься…

– Все, что надо…

– Само собой…

– Как он меня уговаривал сбечь с ним к его хозяевам за границу, чтобы сделать мне там операцию на роже, – пойдет?

– Да тише ты. Разорался. Дела у нас деликатные…

– Так нету ж никого.