Юбка

– Да, Лени. Если бы мы с тобой встретились через пару-тройку лет, то, возможно, избежали бы многих проблем. В частности с шумами. Магнитная лента сделает запись звука правдивой и просто удобной. На одну и ту же пленку можно будет записывать десятки раз, быстро отматывая к началу. Наконец-то можно будет записывать длинные музыкальные произведения с отличным качеством – хоть оперу целиком. Не то, что сейчас, ведь в музыкальной студии мы вообще ограничены семью минутами – ровно столько можно писать на восковую матрицу, с которой делают грампластинки. Лени, знаешь, какая самая важная в музыкальной студии деталь?

– Догадываюсь.

– Вряд ли. Часы. Огромные часы, висящие на стене. Циферблат там разделен ровно на семь частей. Для дирижеров это топор палача. При любых обстоятельствах музыка должна уложиться в семь минут.

– Так вот почему мне иногда кажется, когда по радио я слышу отрывок какой-нибудь симфонии, что под конец музыка звучит быстрее, чем в начале!

– При твоем чувстве ритма это нетрудно уловить.

– Герман, а можно хоть разок на все эти новшества взглянуть? И послушать? Может где-нибудь в лаборатории?

– Можно, конечно. Звукозаписывающая машина практически готова. Решили, наконец, главную проблему, связанную со слабым сигналом.

– А как? – по инерции спросила Лени.

– Не забивай себе голову. Это называется током подмагничивания. И еще, Лени, главное: лента с магнитным слоем будет на долговечной пластиковой основе. Твоя любимая AGFA, которая для тебя разработала когда-то «пленку R», уже делает пробную партию.

– Давай за это выпьем еще кофе.

Они обсудили несколько сцен для завтрашней работы, и тут Лени неожиданно спросила:

– Герман, а ты ничего не слышал про электрификацию гитар?

– Ну, Лени, у тебя и интересы… Да, есть такая тема. Читал в своем «мужском» журнале, там у меня вместо красивых девушек одни электрические схемы, что швейцарский эмигрант Адольф Рикенбехер изобрел электрический звукосниматель для гавайской гитары. Правда, сама гитара теперь металлическая и выглядит как сковородка – ее так и называют: Frying Pan. Он уже пятнадцать лет владеет металлообрабатывающей фирмой в Лос-Анджелесе, но, видно, заскучал – к гитарам потянуло. А может, денег решил заработать – в Америке сейчас бум гавайской музыки. Вот он и продает свои гитаросковородки вместе с громкоговорителями – кстати, пишут, что неплохо. Но наверняка есть еще масса другой информации по этой теме. Если хочешь, покопаюсь и все тебе расскажу. А что, ты хочешь подарить фюреру электрогитару на день рождения?

– У меня будет для него другой подарок, – Лени улыбнулась, потом вдруг встала и провела руками по бедрам. Но не выдержала и рассмеялась: – Шутка, Герман, шутка!

В ту ночь они решили не расставаться.

* * *

Наконец работа над фильмом была закончена. На кинофабрике уже печатались копии – премьера была назначена на середину марта.

Чтобы восстановить силы, Лени срочно собралась в Альпы, сняв небольшой домик в горах и пригласив с собой сотрудников. Но едва она туда приехала, ее убил звонок с киностудии «Тобис»: «Премьера переносится на неопределенный срок».

В то, что это опять козни доктора, Лени не сомневалась. Что ж, придется опять разыгрывать козырную карту – добиваться встречи с Гитлером.

И тут, как гром среди ясного неба: немецкие войска вступили в Австрию. Аншлюс, Гитлер празднует победу в Вене!

Лени сорвалась не думая. Ситуация прояснилась – видимо, премьеру решили отложить из-за всего происходящего, но ждать до осени было выше ее сил. Она ехала в Инсбрук, где надеялась перехватить Гитлера. По всей Австрии творилось что-то невообразимое. Люди плакали от счастья – неприкаянной Австрии, куцему новообразованию, довеску версальского договора, был положен конец. Немцы объединялись в одно государство, и казалось теперь – навек.

С одной стороны, Лени было неловко в эти судьбоносные минуты обращаться к фюреру со своими заботами. Но, в конце концов, она видела Гитлера и в другие времена – например, когда он хотел пустить себе пулю в лоб, в декабре 1932-го. В момент предательства своего главного соратника Штрассера он метался по холлу гостиницы «Кайзерхоф», и то, что Лени случайно оказалась тогда рядом, вполне возможно, как-то его поддержало.

Как она вообще познакомилась с Гитлером? Да как обычно, просто в какой-то момент он стал ей интересен. Она была далека от политики, друзья смеялись – даже бурные революционные события в Берлине 1918-го прошли абсолютно мимо нее, Лени ничего не помнила. Ну разве что кроме одного момента: вагон S-Bahn, в котором она ехала заниматься танцами, был внезапно обстрелян в районе вокзала Гляйсдрайекк.

Но с некоторых пор, представляя свой фильм «Голубой свет» во всех уголках Германии, она все чаще и чаще стала слышать фамилию Гитлер. Некоторые его боготворили, некоторые ненавидели, некоторые называли цирковым клоуном. Одно было очевидно: информационное пространство страны заполнялось им до предела.

Однажды ее приятель, главный редактор берлинского журнала «Фильм-курьер», Эрнст Йегер, пригласил ее на нацистский митинг во Дворец спорта.