Иуда

Помню, кстати, памятник этому персонажу в городе Мерефе под Харьковом. И никто не возмущался. А ведь это ровно то же самое, что памятная табличка Маннергейму в Питере: Сирко Харьков осаждал, Мерефу пожёг и пограбил, ну и прочее, что полагалось в те времена. И потерпел от харьковчан самое крупное поражение в своей жизни. Это просто для справки. К слову, Дорошенко, с которым у него были тёрки, годом позднее сложил булаву и выехал в Хлынов — воеводствовать.

А на кого я могу положиться? Скоропадский — никакой. Пойдёт за любым, кто будет силён в данную конкретную минуту. Полуботок чересчур богат, пожалуй, богаче Мазепы, но уж больно норовист. Хотя и верен. Данило Апостол верен лично Ивану Степанычу, то есть мне, и будет держаться любого вектора, который я обозначу — пока за этим вектором сила, конечно же. Кочубей пока в секрете, его Меншиков спрятал до времени, а Искра таким авторитетом не пользуется. То есть выбор не особо приятный. Но есть у меня туз в рукаве, который я пока не доставал.

Если Алексашка исполнил мою просьбу, то сейчас в режиме секретности к Полтаве со всей возможной в эти времена скоростью приближается Семён Палий. Казак из простых, но ещё при жизни ставший легендой. Мазепа его оболгал, а Пётр, поверивший навету, отправил Семёна в Тобольск на поселение. А я письмо Алексашке тогда вручил: дескать, винюсь перед его царским величеством, что сам наветам поверил, а теперь во всём разобрался и слёзно прошу вернуть Палия. Чтоб, типа, самому перед ним извиниться и в чин полковничий возвести. Смотреть на меня после этого знаменитый казак будет косо, но, если повести себя правильно, не будет у нынешнего гетмана полковника вернее и надёжнее.

И тогда ещё поглядим, панове старшина, кто кого. Но сначала — Полтава.

Взгляд со стороны

— Он совершил худшее — предал доверие вашего величества, — явившийся к нему здешний полковник пел как соловей, но король никому из местной верхушки не верил изначально. Здесь явно имел место личный интерес, а решать чьи-то карьерные вопросы за свой счёт Карл Шведский не собирался. — Я здесь, перед вами, и готов вам служить, как и заверял ранее.

— А сколько у вашего превосходительства казаков под началом? — насмешливо поинтересовался швед, окинув взглядом свиту полковника. — Я полагаю, они все здесь, за вашей спиной?

— Мне будет довольно обратиться с воззванием к Сечи, чтобы под знамёна вашего величества встали пятьдесят тысяч отборных воинов! — запальчиво воскликнул полковник.

— Эти речи я уже слышал, — Карл отмахнулся от него, словно от назойливой мухи. — Ваши казаки интересуют меня лишь во вторую очередь. В первую — мне интересен ответ на вопрос, где находятся провиантские магазины.

— Гетман-изменник велел вывозить провиант в Полтаву, ваше величество. Однако ему не под силу вывезти всё из Батурина, и…

— Мне понятен смысл вашей речи, можете не продолжать, — король нетерпеливо прервал его. — Господа, мы немедля выступаем на Батурин.

2

Мы успели в последний момент.

Строго говоря, казаки стали поджигать городские строения и деревянную крепость, когда малоимущие обыватели ещё выносили со складов мешки с зерном и бочонки с вином. Кроме еды, там особо ничего и не оставалось, так как боеприпасы я приказал эвакуировать в первую очередь. Ну, и кормёжки тоже хватило, несколькими обозами вывезли много чего вкусного. А что вывезти не успевали, как и обещали отдали на откуп батуринцам. Те часа за три выволокли на себе едва ли не половину оставшегося. Но приказ есть приказ: едва шведы покажутся на горизонте — поджигать немедля.