Иуда

— Правда или действие?

Что бы она не выбрала — я выиграю.

— Действие…

Почему-то говорит она, и я резко выдыхаю.

— Поцелуй меня…

— Это нечестно.

— Мы разве обговаривали правила? Проиграешь и…. п*здец тебе, детка.

— Ты…

— Я? Целуй…

— НЕТ!

Так категорично и яростно, что меня ошпаривает злостью.

— Почему? Не такой породистый, как будущий муж?

Оттолкнула со всей силы.

— Увези меня домой! Всё, нагулялись!

Накрывает по полной. Волной. Цунами. Сгреб в охапку, впечатал в дерево и впился ртом в ее шею, оголтело, жадно, кусая кожу. Застонал и услыхал ее стон. Вскрикнула и впилась в мою куртку, оттягивает, отталкивает.

— Ты обещал. Сказал, если не захочу, не тронешь! Обещал!

Б*ядь! Черт бы меня разорвал с моими обещаниями!

Разжимаю руки. Самого трясет, член стоит колом, пронизывает электричеством. Я б ее…прямо здесь, под этим деревом.

— Я разве трогаю?

— Трогаешь! — кричит надрывно, отчаянно.

Поднял руки вверх.

— Все! Не касаюсь…ни разу! Вот мои руки…

А сам наклоняюсь, чтобы провести носом по ее скуле, шее, лизнуть мочку уха.

— Касаешься!

— Нет…целую, облизываю…трогать можно только руками. Вот мои руки…

Молчит, пока мои губы жадно всасывают шейку, а зубы прихватывают кожу, опускаясь вниз языком вдоль изгиба к ключице и снова вверх, по гортани к подбородку, по скуле. К губам.

Едва их коснулся, провел языком по своим и снова по ее подбородку вниз, оставляя мокрую дорожку, глядя, как она закрывает глаза, как выдыхает каждый мой поцелуй стоном. Опускаюсь ниже, к вырезу кофты, веду языком над кромкой ткани, под нее, по ложбинке и всем ртом захватываю сосок.

— Нет!

Кричит, бьется, отталкивает.

— Вот руки! Вот!

Показываю ей их снова и накрываю губами ее дрожащий рот. Испугалась, маленькая. Девочка. Такая девочка.

Глава 8

Я никогда не говорил ей о любви, не мог, не хотел. Обожал слушать, как она мне о ней говорит, обожал целовать ее в этот момент и сжирать каждый слог вместе с ее вздохами или стонами, или криками. А сам не мог…и не потому, что не был уверен в своих чувствах. Нет. Я просто чувствовал что-то другое. И оно имело много общего с любовью, но мне казалось кощунством называть эти невыносимо острые эмоции просто любовью. Я ею жил. Я ею воскрес. Я произносил ее имя, как молитву. Я благодарил ее за каждую секунду подаренного мне счастья. И я с нею летал…Возможно это и есть любовь, а может это нечто только наше.

(с) Бумажные крылья. Ульяна Соболева

Мне нужен ее рот. Мне нужно глубоко в него занырнуть. Б*яяяядь, какой же он горячий, сладкий, невыносимо вкусный. Я обещал… и хрен с ним. Плевать. Я обещал, и я же забираю свои обещания обратно. Целую долго, адски долго, бешено, сжираю, давлю, кусаю. Мне хочется ее выпить, искусать, мне хочется проглотить ее воздух, и чтобы она дышала только мной.

Никогда раньше и ни с кем такого не было. Баб сотни, если не тысячи, разномастные, разнокалиберные, а целовал единицы, но ни с одной вот так. Ни с одной лезвием по венам не было, ни с одной не хотелось дышать ее дыханием.

— Хочу тебя…, - выдыхаю ей в рот и чувствую, как замирает ее тело, как оно дергается и застывает в моих руках.

— Молчи! — шепчет и отрывает губы от моих, но я снова жмусь ртом к ее рту.

— Молчу! — рычу ей в губы и ласкаю их языком. Я беру то, что она дает. Хотя бы пока это, хотя бы поцелуй, но меня от него ведет так, словно я только что оголил член и провел по нему электрическими проводами. Я ее целую. А у меня яйца сводит. Мне, сука, физически больно.

— Обещал…обещал не трогать.

— Обещал…, - вторю ей и бьюсь языком о ее язык, упираясь обеими руками в ствол дерева. Я ее не трогаю…а она меня да. Он впилась в мой затылок, в мои волосы. То ли отталкивает, то ли притягивает. — и не трогаю. Ты сама меня целуешь.

— Нет!

— Даааа! Твой язык был у меня во рту! И я это не придумал!

Меня распирает. Я, б*ядь, горд тем, что она меня целовала. Я так не радовался, когда мне впервые отсосали. Как этому поцелую. С щенячьим восторгом.

«Димон! Сука! Тормози! Ты чего? Объект! Клиентка! Тебя куда несет?»

Слышу собственный голос в голове и болезненно морщусь, потому что хочу, чтобы он заткнулся.

— Так что ты сама отменила мои обещания…Осень. Понравилось меня целовать?

Она очаровательно краснеет и прикрывает глаза тоненькими веками с длинными ненакрашенными светлыми ресницами. У меня внутри что-то разливается. Что-то тягучее…похожее на патоку. Не выдерживаю и касаюсь губами ее ресниц. От удивления глаза распахиваются.

— Почему не красишься?