Иуда

Десять лет назад…была еще одна Свободина. Лена. Елена. Они вместе с Дианой попали в аварию. По вине старшей сестры. Та управляла машиной в нетрезвом состоянии. А дальше еще больше абсурда. Свободины отказались от лечения и отвезли младшую дочь к какой-то знахарке. Об этом писали в статьях и местных газетах. Мэр города лечит дочь народными методами.

Потом больница, потом…ломание костей снова, чтобы срослись правильно. Девочка пролежала в гипсе несколько месяцев. Все это время в больницу приходил священник.

Еще статьи. А вот это вообще зашквар. Старшая дочь Свободина покончила с собой, она перерезала вены, лежа в ванной. Нашла ее младшая сестра, которая ничего не могла сделать, потому что гипс помешал. Пока приехала скорая, старшая дочь Свободина скончалась от потери крови.

Захлопнул крышку ноутбука и обхватил голову руками.

Ублюдок! Какой же ублюдок ее отец! И как ее оставить с ним? Как позволить дальше калечить ее жизнь? Сволочь!

Представил себе маленькую девочку, которая не могла помочь своей сестре и кричала от бессилия, и сжал руки в кулаки.

Глава 13

У него красивое тело. Юное, мужественное, поджарое. Со стальными мышцами, выделяющимся прессом. И взгляд. Волчий, дикий, необузданный. Пробирает до костей. Когда руками своими сгреб меня, сдавил, выдыхая мне в лицо. По всему телу дрожь прошла. И, нет, не отвращения. А незнакомая, будоражащая, огненная волна зацепила соски, скатилась к низу живота и разлилась истомой в промежности. От неожиданности я оторопела. Мне захотелось его ударить, сделать ему больно. Чтобы отрезветь… я ведь не могу к этому мальчишке вот так. Не могу ощущать…возбуждение? Он противен, он ненавистен… он…

(с) Ульяна Соболева. Подонок

— Знаешь…Лен. Я влюбилась. У него глаза цвета серого грозового неба или клинка стали. У него губы…такие губы могут быть лишь нарисованными. Никогда не видела никого красивее, чем он. Помнишь, когда я была маленькая, мне снился сон. Снилось, как меня за руку уводит парень…я только недавно поняла, что они похожи как две капли воды. Дима и он. Это его я видела во сне. Это он пришел ко мне и хотел увести за горизонт, туда, где свобода, туда, где дует ветер, туда, где пахнет морем и нет контроля.

Я села на колени у могилы сестры, положила цветы посередине. Я помню, как отец жестоко сказал, что никогда не позволит похоронить Лену возле нашей семьи. Что она грешница и будет валяться у дороги, как все самоубийцы. Я умоляла его, и мама просила, но он был непреклонен. Задрав голову вверх, даже не смотрел на нас. Ни одной слезы по ней не проронил. Только сам молитву прочел у ее могилы и сразу ушел. В тот же день уехал по каким-то своим делам в другой город, а мы с мамой остались одни. Мне не хватало его, мне очень нужно было увидеть его горе. Его и мамы. Но этого горя не было, а если и было, они спрятали его от меня, заставляя чувствовать себя ущербной из-за того, что я так горюю по ней, из-за того, что я не могу успокоиться и не ем неделями. А мне кусок в горло не лезет. Как же так — я буду есть… а она больше никогда не сядет с нами за стол.

Он даже поминки запретил устраивать. Мы помянули Лену вдвоем с мамой. Наверное, это было самым чудовищным. Никто не приехал. Ни бабушка, ни Руслан — мой брат. Он тогда был за границей на учебе. Не приехали папины родители. Бабушка и дедушка со стороны мамы уже несколько лет, как умерли один за другим. Мне кажется, бабушка Маша точно бы приехала…но ее не стало, когда мне было шесть.

— Ты должна понять отца, у него все должно быть правильно.

— Лена умерла…из-за него. Что здесь может быть правильного? — я выпалила это в порыве горя, потому что не могла забыть его отчужденного и холодного лица, потому что не могла понять — как это не заплакать по своему мёртвому ребенку?

— Не говори так об отце!

Пощечина заставила меня замолчать и склонить голову над тарелкой с кексом. Больше на столе ничего не было. Мама ушла к себе в комнату, а я так и осталась сидеть одна в столовой и смотреть в полумрак, держа в руке чашку с остывшим чаем. Мне стало страшно, что им никто не нужен, и что если я оступлюсь в этой жизни, то и обо мне они забудут, вычеркнут, оставят на обочине с крестом. Для отца никто не имел право на ошибку. Для отца все должны были быть идеальными. Он гордился Русланом. Своим настоящим приемником…