Иуда

И вот, тоже самое чувство, что я почувствовал, когда в первый раз её увидел. Что это? Может это и есть та самая «любовь», о которой мне говорили мои друзья и Тремсь. Как мне об этом говорил старик: «Это то чувство, когда как будто бы в груди находится пожар и взрыв. Твои чувства переворачиваются с ног на голову. Ты как будто бы ничего не понимаешь, и думаешь только о предмете, к которому ты это чувствуешь». Может оно и так, но я не чувствовал этого впредь.

Мы стояли так минут 5, пока не были слышны шаги, которые быстро приближались к нашей комнате.

–Уходи…-она отпустила меня, и отошла к двери, и после, повернулась. –Тебе здесь не место.

В её голосе была горесть, печаль, страх. Сердце обливалось кровью, и ноги просто не слушались.

–Ты чего стоишь? Я сказала, иди.

И как только ноги наконец начали поддаваться мне, я начал уходить. Подойдя к выходу на балкон, вслед она сказала едва слышным голосом.

–Когда мы встретимся в следующий раз?

–Не знаю. Не приходи сюда больше.

И я начал выбираться из её дома этим же путём. Судьба меня наградила тем, что никого не было и пройти было не трудно обратно. Выбравшись оттуда, мне пришлось идти домой. С горячим сердцем и пылающей головой.

6

На следующий день я встретился с Иглесиасом и Марксимусом.

–…И вот знаешь что? Оказывается, этот дед был бароном, но проиграл все свои сбережения-восторгался новостям Марксимус, которые подслушал недавно в таверне.

–Да? Но по нему было видно, что у него были хорошие манеры, но ума…м-да. Иуда! Ты не задремал?

–А?!–я уснул от этой «увлекательной» беседы. Потому что они не знали, что этого старика я украл, а потом убили, как мне сказали через 10 минут, поэтому мне было уже совсем не интересно. Я сидел на мешках, наполненных сеном. Марк сидел за столом, за которым находился и Иглесиас–Да? Я вас слушал внимательно.

–Молодец, но сейчас дело в другом.

–Ну и в чём же?–не открывая глаз и говоря сонным голос, спросил его.

–Мы отправляемся на пир! Сегодня! На закате!–прокричал Марксимус, подскочив со своего сидения.

–Нас? Это с чего же? Когда это мы стали аристократами и зажиточными людьми?

–Откуда ты набрался таких словечек?–с некой ноткой удивления проговорил Иглесиас -Но не суть. Нас пригласили обычные люди, такие же, как мы. Они хотят отметить праздник, вот и всё.

–И где это будет?–уже приоткрывая глаза и усевшись в позу поудобней.

–Ох, а это секрет. Мы, честно говоря, и сами не знаем-в голосе Марксимуса играла таинственность, не характерная для него.

–К чему эти «загадки»?

–Да если бы мы сами знали. Встречаются все на площади, а после идут за проводником, а он нас ведёт к месту.

–Тогда ждём.

Иглесиас встал из-за стола и встал передо мной-Ждать мы не будем. Нам выглядеть не как бродяги, а, хотя бы, как чуточку обеспеченные люди.

Я встал и стоял перед ними

–Про вас не знаю, но вот у меня есть деньги, и могу приобрести себе одежду.

–Но не все же такие «богатые» как ты, понимаешь?–возник резко Марк.

–И вообще, ты стал слишком самовлюбленным в последнее время. Это не есть хорошо.

–Ой, да успокойтесь-попытался я отойти от темы своего поведения-Это наши деньги, они общие.

На самом деле нет. У меня не было никакого желания платить за них.

После скитаний по закоулкам города, мы приобрели одежду. Марксимус, как всегда, хотел выделиться. Яркая алая рубаха, с алыми штанами хорошо на нём сидели. Не напрасно его звали «самым красивым» в банде. На нём всё выглядело красиво. Иглесиас же взял менее яркое, но это было красивым по-своему. Зелёная роба, а под ней белая нательная, тонкая рубашонка. С его очками, и видом «учёного» это сочеталось. Ну а я взял то же, что привык носить всегда…

–Ты и на пиршество пойдешь в черном балахоне и этим капюшоном? Почему бы не выбрать что-то другое?–возмущался Марк.

–А что? Мне это нравится. Можно капюшон одеть, и то что я это вообще не заметно- оправдывался я.

–Марк, отстань от Иуды, если ему нравится, пусть ходит так. Его выбор, пусть ходит в чём угодно- вступил за меня Иглесиас.

–Вот и хорошо что закончили спорить.-резко ворвался я-Давайте-ка мы пойдём на площадь. Будем ждать.

И мы все единогласно пошли в центр, на эту площадь. Я был там единожды, когда меня сопровождал Тремсь. Мне было 7 или 8.Мы сидели и выпрашивали деньги у проходящих мимо людей. Тогда мне всё понравилось, но сейчас…не знаю.

Пока мы шли, я задался вопросом. Как так мы быстро меняемся? Вот год назад у меня были одни взгляды, а сейчас другие. Так быстро, хотя год, может, это и много. А что было бы, если мы не менялись? А может что было в начале- это не настоящее, а после мы такие, какими и должны стать?