Юдаизм. Сахарна

И говорить: «объезжай вправо», чтобы извошики не перепутались и не было больше, — в этом месте толкотни не было, — «дяди Митяя и Миняя», которые не могли разъехаться, въехав друг другу в сани оглоблями. Если бы тут въехали — была бы беда.

И беда эта устранена, это теорема царствований и нас, двух писателей.

Что́ же это такое? Это и есть цивилизация. Цивилизация состоит из прикладывания камешка к камешку в каждом месте, где случилось больно, где кто-то упал и проч., и проч.; где потерло, надавило, случилась обида, несправедливость и проч. Камешек прилег к камешку, и образовалась тропка, потом постройка пошла вверх и вывелась стена, потом — переходы; этажи. Все строилось, и вышел дом.

Цивилизация есть дом, в котором мы живем. Все. Всякий. Добрые и злые. Глупые и мудрые. Писатели и цари.

Дом этот строится так же долго, как потом может разрушиться. Скорее «царь пройдет», чем «квартальный уйдет»; и легче переменится «система философии», чем «порядок на Невском».

«Порядок на Невском» бесконечно тверд, и его меняют только века, век. Он тверже «направления политики», и хотя Победоносцев, Горемыкин, Витте страшно шумели, но они все «прошли», а «порядок на Невском» не шелохнулся. Между тем я завишу именно от «порядка на Невском», а не от Победоносцева. Что́ же это значит?

Да что «перемены» страшно трудны и в сущности даже никому не подсильны. Даже министры и наконец цари тащат только соломинку. Квартального на Невском не сменит никакой министр и даже не захочет отменить царь: неудобно будет. Почему? Сейчас тут что-нибудь свалится и оглобли запутаются. Место это выверено, что без квартального неудобно, не скептическое, не «быть или не быть». Это — быть. Посему и написано: быть посему. С такой же твердостью не пишется в других местах, ибо не выверено, ибо еще «быть или не быть». Где «или» — ничего нельзя решить и нельзя поставить городового.

Вот, юноши мои, маленькое размышление о цивилизации, какого вы не услышите от ваших профессоров в университетах. Они еще дики и сосут лапу и не понимают, что квартальный необходим. Весь Гоголь приходил для того, чтобы позвать квартального, и для этого рассказал о «Дяде Митяе и Миняе» и много других грустных историй. Квартальный, конечно, меланхолия, п. ч. отрицает «сад», и «гимназистов», и «юношей и дев». Он отрицает утопию и мечту... Гоголь оттого и писал грустные истории и сам был грустен, что догадался, что из грязи никакой не вытащит нас «Архангел Гавриил», нарисованный Мурильо, а что для этого надо позвать ГОРОДОВОГО. Ему это было ужасно, но он «проснулся от третьей действительности» — стал проповедовать квартального Муразова, Костанжогла и т. п. новые добродетели.

В новых добродетелях все и дело. Старые добродетели прошли. Они были с белыми крылами, в голубых хитонах, шейка открыта, как у наших сахарных детей лет до 8-ми. Пришел квартальный и заметил:

— Простудитесь. Наденьте лучше пальто. Да с форменными пуговицами. Не лето, холодно, сыро. Ведь мы в Петербурге, а не — в Занте.

Все оглянулись. Действительно зима. И стали грустно придвигать камешек к камешку и проводить тропки, тротуары, выводить стены и вообще

строить нашу цивилизацию. 

Она вполне по Гоголю. Отвратительна, как его мир. Нельзя скрыть, что она пахнет дьяволом, мертвецом и подлостью. Но

что делать???!! Господа, что же нам делать!! 

(12 июня 1913 г.) 

Что же мы, русские, сделали с принятым от греков Православием? Вот уж поистине нельзя сказать, что оно нас оплодотворило (рост дальше, рост шире).

Как сухое чрево, мы носили сухой плод.

(14 июня 1913 г., Сахарна) 

* * *

Добрый человек посадил женщину и кота в мешок и, завязывая, сказал:

 Благословляю вашу любовь.

Когда кот царапал женщину и женщина била кота, завязавший говорил:

 Приучайтесь жить вместе. В том культура и история, чтобы вырабатывать привычки корректного поведения.

(история христианского брака; 16 июня 1913 г.) 

* * *

Всякий имеет «своего Иегову» и даже произносит (не зная) Имя его, т. е. те звуки, как «‘Ιαω», «‘Ιοαλ», — на которые он не может не приблизиться...

(на театральной афише) 

* * *

Есть религии лиц, и есть религии народов.

Последние содержат то «общее», κοινον⁶⁹ , — что берет каждый в нужде, берет в скорби, берет в радости, благодаря, пугаясь... Это «культ», молитвы, «службы церковные».

Это вообще «церковь»...

Религии лиц и не «против» этого, и «не совпадают» с этим...

(там же тогда же) 

* * *