Иудейская война

2. Жители Антиохии, когда узнали, что Тит близко, от радости не могли оставаться внутри городских стен, но поспешили ему навстречу и вышли вперед более чем на 30 стадиев. Не только мужчины, но и множество женщин с детьми оставили город. И как только увидели, что он едет, встав по обеим сторонам дороги, они протягивали правые руки в приветствиях и обращались к нему со всевозможными пожеланиями. Причем во всяком их восклицании непременно звучала просьба об изгнании евреев из города. Тит не уступил этой просьбе, молча выслушивая то, что они говорили. Но все то время, пока было неясно, о чем он думает и что собирается предпринять, евреи пребывали в величайшем страхе.

В Антиохии Тит не остановился, но тут же предпринял путешествие в Зевгму на Евфрате. Там к нему прибыли посланцы от парфянского царя Вологеза, которые почтили его золотым венком за победу над евреями. Приняв венок, он угостил царских послов и оттуда возвратился в Антиохию. На многократные просьбы совета и народа прийти в их театр, где его ожидало все собравшееся там население, он дал благосклонное согласие. Когда же и они принялись настойчиво и наперебой упрашивать его изгнать евреев из города, он дал весьма остроумный ответ: «Так ведь отечество их, куда евреев следовало бы изгнать, опустошено, а другого места, которое могло бы их принять, не существует». Получив отказ на первую просьбу, антиохийцы обратились к нему со второй. Они требовали, чтобы он объявил недействительными медные доски, на которых записаны права евреев. Ни на ту, ни на другую просьбу Тит не дал своего согласия, но позволил антиохийским евреям пользоваться в этой стране всеми прежними правами и затем отбыл в Египет. По пути он зашел в Иерусалим и, сравнивая былое великолепие города с бросающимся в глаза гнетущим опустошением и вызывая в своей памяти прежнюю величественную красоту срытых сооружений, он скорбел о гибели города. Не гордился он, как кто-то иной, тем, что силой покорил столь великий и прекрасный город, но многократно проклинал виновников восстания, уготовивших Иерусалиму такую ужасную участь. И тогда ясно было, что он не пожелал бы утвердить свою доблесть на несчастиях тех, кто понес наказание. Даже в развалинах еще можно было найти немалую часть огромного богатства города. Многое откапывали римляне. Но еще больше они находили по указаниям пленников — и золото, и серебро, и наиболее драгоценное из утвари, то, что владельцы закапывали в землю до непредсказуемого тогда исхода войны.

3. Тит предпринял, как было намечено, путешествие в Египет. Он быстро преодолел пустыню и пришел в Александрию. Собираясь отплыть в Италию, он отослал каждый из сопровождавших его легионов туда, откуда тот прибыл, — Пятый в Мисию, Пятнадцатый — в Паннонию. Выбрав из пленников вожаков, Шимона и Йоханана, и кроме них 700 человек, отличавшихся своим ростом и красотой, он приказал немедленно доставить их в Италию, желая провести их в триумфальном шествии. Он успешно совершил морское путешествие. Рим в ожидании Тита готовился встретить его так же, как и его отца. Но самый почетный прием оказал Титу сам Веспасиан, выехавший ему навстречу. Множеству горожан доставляло какую-то божественную радость видеть уже всех троих вместе. По прошествии нескольких дней они решили устроить единый и общий триумф для чествования своих подвигов, хотя сенат проголосовал за отдельный триумф для каждого из них. Поскольку день, назначенный для празднования победы, был известен заранее, никто из бесчисленного населения столицы не остался дома. Вышедшие на улицу заполнили все места, где только можно было стоять, оставив лишь необходимое пространство для прохождения выставленного на обозрение.

4. Еще ночью все войско, построенное в боевые порядки по центуриям, под началом своих командиров было выведено и находилось у ворот, но не у Верхнего дворца, а вблизи храма Исиды (ибо в эту ночь императоры отдыхали там), и с наступлением утра Веспасиан и Тит появились увенчанные лавром, облаченные по обычаю в пурпурные одежды и направились к портику Октавии. Там ожидал их прибытия сенат, высшие чиновники и знатнейшие всадники. Перед портиком соорудили трибуну, где для них были поставлены кресла из слоновой кости, на которые по прибытии они воссели. И тотчас воины разразились радостными криками, дружно свидетельствуя о многочисленных их доблестях. Воины тоже были без оружия, в шелковых одеждах и лавровых венках.