Иудино наследство

Лицо умирающего налилось синевой. Потомки поспешно бросились за лекарством. Старый каратель, невзирая на приближающуюся агонию, наблюдал за ними с нескрываемым ехидством. «Засуетились! Разбогатеть мечтают! Хе-хе-хе!!!»

Лекарство подействовало довольно быстро. Степан с Василием обратились во внимание.

– После войны я сумел обмануть энкавэдэшников, прикинуться обычным полицаем, – слабым голосом продолжил Николай Викторович. – Это было не особенно сложно. Из нашей зондеркоманды в живых остались только я, замкомвзвода Арсений Федюк и Отто Кранц. Штурмбаннфюрер в 1943 году после разгрома команды собирался драпать в Германию, но мы с Федюком его... ...Арк-х-х-х-к... замочили, а золото спрятали в лесу... Карта в верхнем ящике письменного стола....

– А Федюк? – осмелился спросить Степан.

– Его труп я оставил вместе с золотом. Пусть охраняет! – старый мерзавец оскалил в ухмылке гнилые пеньки.

– Почему же ты сам не воспользовался богатством? – удивился Василий.

Вместо ответа Николай Викторович конвульсивно выгнулся и забился в агонии. Спустя пять минут грязная душа карателя Овчаренко перекочевала в ад, а бренная земная оболочка с изуродованным инсультом лицом застыла на кровати.

Некоторое время в комнате царила тишина.

– Н-да, – вымолвил наконец Степан. – Де-ла-а! Похоже, дед говорил правду, давай заглянем в письменный стол!

Карта представляла собой пожелтевший от времени клочок плотной бумаги, слегка обугленный по краям, будто карта попала сюда прямиком из преисподней. На обратной стороне бисерным муравьиным почерком был составлен перечень содержимого клада. Взглянув на него, Василий восхищенно присвистнул:

– Двадцать три килограмма золотых зубов, тысяча двести золотых колец, восемьсот пар серег с драгоценными камнями, церковная утварь и т. д и т. п. Общий вес около восьмидесяти кэгэ.

Несколько долгих минут оба родственника ошалело таращились в бумажку и глотали слюни. Каждый рисовал в уме ослепительные картины будущего. Василию, например, мерещилась новенькая «Вольво», обеды в шикарных ресторанах, умопомрачительные девочки, гориллообразные телохранители... Он представлял, как во блеске величия подъедет к своему прежнему месту работы, как вытянется от зависти ненавистная рожа Сущева, который, как пить дать, обеднеет после первого июля[2].

– Как с дедом поступим? – вернул его на землю голос Степана.

– А?– встрепенулся Василий.

– С трупом, говорю. Жара ведь, про-тухнет! Да, кстати, квартира оформлена на меня!

– Чего-о-о?!!

– Гы, гы! Меньше надо было варежкой хлопать! Навещать старика хотя бы раз в неделю, молочка там принести, хлебушка... Ты же сюда носа не казал, вот и не разевай теперь хайло! Моя хата, понял?!

Василий пал духом. «Лох!!! Дубина стоеросовая!!! Прозевал куш! А Степка шустрый, гад! Обскакал!!!» – мысленно ругал он себя.

– Куда труп денем? – нетерпеливо повторил Степан.

– Твоя квартира, тебе и решать! – злорадно ухмыльнулся Василий.

* * *

В морг они все же поехали вместе, на грязно-зеленой труповозке. Изношенную машину трясло и болтало в разные стороны. Мертвого карателя, дабы не сползал с носилок, накрепко привязали к ним простынями. Любящие внучики позабыли закрыть деду глаза, и он остекленело таращился в потолок. Агония оставила на лице покойника жуткую, кривую гримасу, и в настоящий момент Николай Викторович напоминал смеющегося дьявола. Однако ни Степан, ни Василий не питали склонности к мистике, отдавая предпочтение вещам материальным.

– Когда заберете? – лениво спросил служитель, после того как тело усопшего загрузили в «холодильную камеру». – Учтите, с местами напряженка!

– Э-э-э! – замялся Степан и промямлил: – Можно переговорить со здешним руководством?

* * *

Всю дорогу Василий завидовал «сообразительности» двоюродного брата. Хитер Степка, ох хитер! Недооценивал он его! И квартиру отхватил, и расходов на похороны избежал. Степан наплел заведующему, будто не имеет средств к существованию, и предложил труп деда в безвозмездное пользование студентов-медиков. Заведующий поморщился (слишком много в нынешнее время развелось бесхозных мертвецов), но согласился. Теперь Степан лоснился от самодовольства и оживленно обсуждал с братом предстоящую поездку в Белоруссию. Вечерело. Духота на городских улицах и в общественном транспорте стала совершенно невыносимой. Василий обливался потом. Мокрая насквозь рубашка прилипла к спине.

– Лучше всего ехать на машине, – разглагольствовал Степан. – Особенно обратно. Груз-то, сам понимаешь... да и добраться иным способом до Черных Кустов практически невозможно. Ближайшая железнодорожная станция в сотне километров. Имеется у меня приятель Сережа Полтинников, владелец «Нивы»...

– Предлагаешь брать его в долю?!– набычился Василий.

– Конечно, нет! Законные наследники – мы с тобой. Отстегнем Сережке за услуги грамм пятьсот золотых зубов, и баста!

– А он согласится? – засомневался Василий.