Иудино племя

- А почему нет? Такие деньги на кону. Тем более, мы только на половину родные. К тому же есть еще Илья, Виктория, Марина, Алексей. В завещании ничего нет на тот случай, если я умру до вступления в права наследования. Тут есть определенные нюансы, но скорее всего, если я… если со мной что-то случится за эти полгода, мою долю разделят между наследниками по закону – Зоей, Кириллом и Валерой.

- А если в милицию?

- Смеешься?

- Ну… да, пожалуй, - согласился Никита. – Тогда вам действительно лучше уехать. Лучше прямо сегодня.

- Только, пожалуйста, не говори никому. Даже Свете. Я как-то сказала, что она цветочек, выросший на помойке. Это действительно так. Она не умеет врать. Лучше уж ей ничего не знать.

- И Костя не будет знать?

- Он будет знать, что я в Петрозаводске, но адрес я ему не скажу. На всякий случай. Так что, кроме тебя, знать не будет никто.

Ее лицо снова стало жестким, словно армированным. И Никите, который уже почти начал ей сочувствовать, стало почему-то неловко.

                                               * * *

Евгения уехала в Петрозаводск тем же вечером. Потом она позвонила Никите, сказала, что устроилась прекрасно, обещала не пропадать. Одной головной болью меньше.

День шел за днем, Дима не объявлялся. Никита начал беспокоиться. Позвонил домой – трубку никто не брал. Позвонил на мобильный – недоступен. Тогда он решил поехать к нему домой.

Дима жил во флигеле старого дома на улице Яблочкова. Его квартира занимала весь первый этаж. Никита вошел во двор и посмотрел на окна. Темно. Похоже, приехал зря.

Огромный серый дог на тонких длинных лапах обследовал мусорные ящики. Пожилая женщина с поводком в руках топталась у подъезда, зябко кутаясь в кофту. Никита вспомнил, как Дима рассказывал про своего дога по имени Иннокентий. Он  или нет?

Подойдя к женщине, он спросил, показывая на собаку:

- Простите, это случайно не Иннокентий?

- Он самый, - приветливо кивнула женщина.

- А хозяин где?

- В больнице.

- Как? Что с ним?

- Да машина сбила. Вчера. Дмитрий Палыч у меня ключи оставлял, вот я за собакой и слежу – кормлю, гуляю.

- А в какой больнице, не знаете?

- В Джанелидзе.

Никита поехал в институт «скорой помощи», но к Диме его не пустили. Сказали, что он в реанимации и что состояние тяжелое, но стабильное. С превеликим трудом удалось найти следователя, который занимался этим делом. Вернее, делал вид, что занимался. Время было темное, улица пустынная, свидетелей никаких. На Диминой одежде остались частицы белой краски – единственная ниточка. Машина, судя по всему, двигалась на полной скорости, да еще по мокрой дороге, не тормозила, так что следов протекторов не осталось. Конечно, на станциях техобслуживания побывали, справки навели, но безрезультатно.

Никита рискнул взять на себя ответственность и рассказал следователю о том, как белая «шестерка» чуть не сбила Евгению. Тот отнесся к его рассказу скептически.

- Заявление было? Нет? Тогда все это теория.  И с чего вы взяли, что это та же самая машина? Хорошо, допустим, я соглашусь с вами, что в случае с той женщиной дело могло быть в наследстве. Но как с этим связан гражданин Зименков?

- Может быть, тот, кто его сбил, таким образом решил увеличить свою долю наследства?

- Ну, это какая-то Агата Кристи получается, - добродушно засмеялся следователь, отчего его круглый живот мягко заколыхался под туго натянутой рубашкой. – Тогда он должен убить и всех остальных членов семьи. Честно говоря, уважаемый Никита Юрьевич, я не вижу между этими двумя случаями никакой связи. Я вообще не думаю, что это было покушение на убийство. Просто мокрая дорога, темное время суток. Кстати, у Зименкова в крови было известное количество алкоголя. Конечно, водитель виноват уже в том, что скрылся с места происшествия, но, может, он просто испугался?

Никита понял, что с ним каши не сваришь. Он еще немного поизображает кипучую деятельность, а потом, если гаишники случайно машину не обнаружат, благополучно спишет дело в архив. Конечно, может и такое быть, что Дима придет в себя, что-нибудь вспомнит. Марку, машины, например. Но это сомнительно. Не то, что очнется, а что вспомнит.

В конце концов, рассердился Никита, выходя на улицу, мне-то что! Еще не хватало в частного детектива играть.

                                               * * *

Марину грызла ядовитая ревность. Никогда еще с ней такого не было. Нет, конечно, она ревновала мужа постоянно, но не до такой же степени.

Конечно, она догадывалась, что ее ненаглядное сокровище не образец супружеской верности. То придет заполночь, благоухая чужими духами, то помада на рубашке обнаружится. Ко мне бабу какую-то мелкую в автобусе притиснули, беззаботно ухмылялся он. И, конечно же, Марине это не слишком нравилось. Вернее, совсем не нравилось. Но устраивать сцены она не решалась. Все равно окажешься дурой, да еще во всем виноватой. Неважно, к кому Лешка уходит, пыталась она доказать себе, главное, что возвращается к ней.