Иуды в погонах

Оперативные фонды в турецких лирах находились в моем распоряжении, однако генерал выдал Ионченко свои деньги, около 200 лир (40 долларов в 1956 году), чтобы заплатить за сведения. Это было сделано для того, чтобы я ничего не узнал. Сумма довольно приличная, и, чтобы скрыть это от меня, её не стали брать из оперативного фонда. Теперь же, когда это произошло, генерал мне во всём признался. Мы стали спорить. Я сказал ему, что он всегда обвинял меня, что я плохой и неопытный оперативник и не вербую агентов. Оп готовил к отправке телеграмму в Москву, и я спросил его: “Вы коммунист?”

Когда он ответил “Да”, я спросил его, почему же тогда он соврал и не выполнил приказ о приостановке операций во время визита шаха. Он попросил меня уйти из его кабинета, сказав, что меня это не касается, на что я заявил, что сообщу обо всём случившемся по другому каналу.

Потом я доложил о происшедшем по каналу КГБ, через наших «соседей». Резидентом КГБ был тогда полковник Павел Дмитриевич Ерзин…

Мою телеграмму получил начальник КГБ Серов, тот самый Серов, который теперь является начальником ГРУ. Серов сразу же сообщил об этой телеграмме Хрущёву, поскольку обо всех проступках офицеров необходимо докладывать в Президиум. Генерал-лейтенант Михаил Шалин (начальник ГРУ) передал донесение и от Рубенко, в котором тот пытался оправдать невыполнение приказа. В то время министром обороны был маршал Жуков, и телеграмма дошла до начальника штаба. Когда Хрущёв увидел мою телеграмму и донесение Рубенко, он заорал: “Какой дурак врет — Пеньковский или генерал? Выяснить и доложить…”

Итак, джентльмены, я проработал там до ноября. Я снова анонимно позволил в турецкую контрразведку и сказал, что помощник куратора вместе с болгарскими агентами выкрали некое военное пособие с турецкой военной выставки. Офицер, с которым я говорил по телефону, сказал на чистом английском, что я должен зайти к нему и переговорить, но я отказался, поскольку в то время ещё ничего окончательно не решил…

Последний раз я позвонил 4 ноября 1956 года, накануне Суэцкого кризиса».

Следует отметить, что план Пеньковского был весьма прост. Интриган своими звонками убивал сразу двух зайцев. Во-первых, он мстил своим «обидчикам». Во-вторых, таким образом он пытался их убрать, чтобы занять достойное для себя место. Но, как известно, «Бог шельму метит», и 6 ноября 1956 года Пеньковский с женой выехали из Турции.

Если раньше что-то подобное удавалось будущему предателю, то теперь все усилия оказались не просто напрасными, но, более того, они обернулись против самого полковника.

В Москве Пеньковского встретили холодно. Там никак не могли понять, почему вновь испеченный разведчик так вёл себя по отношению к своему начальнику.

И, в сущности, не ошиблись в главном: Пеньковский действительно хотел подсидеть генерала.

«Пеньковский не отличается трудолюбием и выполняет работу без должной тщательности. Малоинициативен и склонен к подхалимажу. Много времени проводит, собирая и распространяя сплетай о жизни и работе сотрудников посольства. Его внешняя дисциплинированность является скорее показной, чем подлинной. По своему характеру и поведению Пеньковский является человеком недоброжелательным и мстительным, способным не побрезговать любыми средствами для продвижения по службе», — было написано в служебной характеристике на Пеньковского, подписанной генералом Рубенко-Савченко. Да-да, тем самым!

Кроме того, как станет известно позже, в Анкаре Пеньковский продавал на местном рынке ювелирные украшения, фотоаппаратуру, так как ему нужны были деньги на сувениры многочисленным «нужным людям» на многострадальной Родине, а точнее, в Москве. Времени на оперативную работу не оставалось, да и как бы он вербовал агентов, если владел только английским языком. Тогда он еще не был международным.

Естественно, после, громкого скандала, да ещё и с такой характеристикой, Пеньковского могли в лучшем случае оставить в ГРУ только старшим офицером (5-го управления), что и было сделано.

6

Почему в ГРУ не занялись расследованием «поведения» Пеньковского в Турции, понять можно. Есть информация, которая говорит, что «дальнейшее расследование блокировали многочисленные высокопоставленные “ангелы-хранители” Пеньковского». И все же оттуда его убрали.

В сентябре 1958 года Олег Владимирович поступает на высшие инженерные курсы Военной академии имени Дзержинского. Естественно, не без помощи Варенцова, который был уже маршалом артиллерии (11.03.1955 г.), депутатом Верховного Совета СССР (1958—1962 гг.) и занимал должность командующего артиллерией Сухопутных войск.

В трудную минуту «сыну» он не мог не помочь!