Юджин — повелитель времени. Книга 5. Любовные чары

К счастью, мудрец сумел поделиться своим откры­тием с другими, и еще двое таких же полоумных на­учились создавать порталы. Хотя, как гласит руко­пись, удавалось даже им не сразу, а после долгих по­пыток.

Фернандель несколько раз заглянул в подвал, даже прошел мимо меня, такого начитанного, наконец не утерпел:

—Вам что-то еще нужно?

—Сгоняй за пончиками, — велел я. Он набундючился.

—Что-что?

—Ну за пирожками, — уточнил я. — Или за гамбур­гером. Тут что, вообще не кормят?

—Нет, — отрезал он, — здесь не кормят. Здесь, если вы еще не поняли, библиотека, а не конюшня!

—В конюшне людей тоже не кормят, — сообщил я. — Уж и не знаю почему. А самому жрать овес, отни­мая у коней...

Он сказал сухо:

—А вы попробуйте. Судя по вашему поведению, вы способны отнять у бедных коней даже сено.

—Ладно, — отетил я, — сдохну, но науку не брошу. Пусть вам будет стыдно. Науки юношей питают, отраду старым подают... Я уже так начитался, что совсем ста­рый. Вон шея скрипит...

Он надменно задрал нос и удалился, а я продолжал лихорадочно думать, что я вот, как современный чело­век и понимающий настоящую картину мира, как раз могу вообразить себя частью Солнца и не свихнуться, так как все живое в самом деле его часть, от самых мел­ких амеб и до человека, все растения, даже камни, про­низаны его лучами, его энергией.

Мы живем в самой внешней части атмосферы Сол­нца и самой горячей, но не замечаем ее точно так же, как не замечаем плотного воздуха, всем нам по-детски кажется, что двигаемся в безвоздушном пространстве...

Эволюция идет от простейших все выше и выше, миром правят самые высшие, они преобразовывают вселенную, и преобразовывают не мышцами, то от про­стейших, а интеллектом.

Я пересмотрел остальные книги на тему Великой Магии Древних, от которых идет неведомое тепло, что не настоящее тепло, но все-таки тепло. То же о магии, но уже отвлеченные рассуждения и некие туманные об­щие принципы, словно кто-то просто нагоняет листаж для диссертаций.

Похоже, та гениальная догадка была единственной, что дала некий результат, а все остальное такое же зна­харство, как и сейчас, и только иногда результат работы великих чародеев, которым повезло либо выжить при свете трех лун, либо наткнуться на подземные скопле­ния магии.

Фернандель не появлялся долго, а когда наконец вошел в эту часть библиотеки, я ощутил по его виду, что он подкрепился вовсю, даже винцом пахнет мощно и призывно.

Я поднялся ему навстречу, поясница затрещала, хо­чется есть, во рту пересохло.

Он спросил с сытой солидностью:

— Что-то еще?

Я кое-как разогнулся, помахал руками, разгоняя за­стоявшуюся кровь. Раньше думал, что она может заста­иваться совсем в другом месте, но, оказывается, я тоже умный или хотя бы похож на умных своей страстью к чтению в неудобных позах.

— Нет, — ответил я. — Спасибо за помощь. Сколько я тут просидел?

— Остаток вчерашнего дня, — сообщил он, — всю ночь, а сейчас уже утро... нет, ближе к полудню.

— Что наука с нами делает, — пожаловался я. — Лад­но, все здесь было очень даже интересно. Начитался на три жизни вперед. Жаль, что в нашей жизни все это как бы...

Он приятно улыбнулся.

— Неприменимо?

— Именно.

— Сожалею...

Но вздохнул он с облегчением. Мне кажется, все же опасался, что полезу в личные хроники династии Орнидов, а там наверняка много и любопытного, и пи­кантного. Всем простолюдинам и подлым людишкам страстно хочется знать подробности жизни великих людей, а еще больше — просто знаменитых, знаем, про­ходили.

— Рад был помочь, — ответил он. — Еще придете?

— Вряд ли, — сказал я. — Во всяком случае, не пла­нирую в ближайшие сто лет. Я уже весь начитанный настолько, что мои дети останутся неграмотными.

Он довольно заулыбался.

— Всего хорошего!

Да уж, мелькнула опасливая мысль, хорошее тоже есть, но опасное. Суметь настолько ярко и полно вообразить себя частью этого мира, чтобы воспользовать­ся сокрушающей мощью энергии Солнца?

Он провел меня до самого выхода из библиотеки, словно боялся, что передумаю и вернусь, а когда взял­ся за ручку двери, сказал с той гордостью, что паче гордыни:

— Жаль, вы не видели наше основное сокровище...

— А чё за? — спросил я.

Он ответил с напыщенностью:

— В дальнем схроне есть особая книга, что сама себя

пишет. Заполняет страницу за страницей, творит лето­пись событий. Такого чуда нет нигде больше!

Я сказал с сомнением:

— Ну, не знаю... Кажется, я понимаю, почему она в самом дальнем углу засекреченного подвала.

— Почему?

— Мало ли что она пишет, — сказал я. — Писать мо­жет только человек! Излагая свою точку зрения. А эта книга чью излагает?.. А если вражескую?

— Эта книга принадлежала всегда династии Орнидов!

— Но мировоззрение менялось, — напомнил я. — То, что считалось раньше доблестью, может быть переоце­нено потомками. Все эти походы за зипунами...

Он отрезал с негодованием:

— Там истина!

— Но если нечеловеческая? — спросил я опасливо. — Я вообще-то не стал бы доверять такому летописцу... Хотя надо заглянуть, что он там пишет... Но не в этот раз. Будни всегда важнее праздников!

Он распахнул передо мной дверь.

— Успехов вам в боевых буднях.

— Спасибо, — ответил я.