Юджиния

— Да ладно, сходим один раз, будет хорошая компания, к десяти я привезу тебя обратно.

Она отдернула руку. Тот вцепился в ее плечо. Александр выскочил сразу из машины. Сначала он хотел пробить, потом подумал, что не достанет до лицa, и школа рядом. Поэтому он сказал только:

— Оставь ее в покое.

Долговязый повернулся с удивлением к нему, как бы недоумевая:

— Ты — грязный шофер, займи свое место за рулем.

Почти не присев, Александр схватил его за пояс и приподнял, чтобы бросить на землю.

Но Юджиния, схватив его за руку, закричала:

— Он же школьник! Не надо.

Александр опустил школьника на землю. Потом она их познакомила.

— Питер Колинз, — представился тот.

На что он ничего не ответил и сел в машину. Юджиния быстро попрощалась и уселась рядом с ним. Он впервые видел ее испуганной. Она дрожала.

— Он не такой плохой парень, просто шутки у него странные.

Едва они отъехали, Александр сказал:

— Успокойся, Юджиния. Она сразу послушалась.

— Я испугалась, что ты ему сломаешь что-нибудь. Или уронишь.

Он улыбнулся последнему слову: он собирался расшибить его об асфальт; к ее телу никто не имел права прикасаться, оно было священно.

— Я даже не знала, что ты такой сильный, — сказала Юджиния.

— Это случайно, в жизни я слабый. — Он засмеялся, вспомнив анекдот про актера-импотента, который изображал суперлюбовников: Петра I, Юлия Цезаря, Александра Македонского.

— Кто ей подарил розы? — спрашивал мистер Нил л.

— А, розы, простите, я не понял сразу, о чем вы… Питер Колинз.

— Кто это?

— Ее одноклассник. Вежливый такой очень, до машины проводил.

— Почему?

— Она помогла ему в какой-то работе, написать. Мистер Нилл успокоился, последние сомнения рассеялись. К этому времени он уже не боялся, что между ними что-то завяжется. К тому же ей нравились высокие.

(Бедные отцы, как они ошибаются насчет своих дочерей. — Ремарка автора.)

На следующее утро он обратил внимание, что впервые занавеска у окна кабинета мистера Нилла не отодвинулась, — его проверка окончилась.

В то время, когда все только начиналось.

Их расписание, как у поездов в зимнее время, усложнилось. В четыре часа, не позже, ей обязательно нужно было быть дома. Школу пропускать она так часто не могла, к тому же близился конец полугодия. По идее, она пересмотрела с Анной все спектакли, театры и балеты в городе по воскресеньям. Благо, что папа никогда не просил ее рассказать, в чем там суть. Было интересно, что бы она рассказала. И в каких деталях.

Александр только поражался, как она к нему относилась. Юджиния слушалась каждого вздоха. И впервые в жизни ему не хотелось командовать или подчинять (женщина — раба мужчины, его ранняя теория), а хотелось баловать ее, ласкать и угождать. С ним она как бы исправлялась, все капризы исчезали, она была нежна, прекрасна и необыкновенна.

Как жизнь складывается, думал он, и уже ничему не удивлялся. Но главное удивление все-таки было впереди.

Декабрьский месяц стоял мокрый и грязный. Снег облеплял все едущее, идущее или стоящее, и лучше всех было деревьям: им не надо было мыться.

Он ненавидел мойку, на которую теперь приходилось ездить каждый день, — причуды или капризы мистера Нилла. Хотя это и давало им еще полчаса, час общения: он говорил, что была очередь.

Он привез Юджинию домой. И когда обедал на кухне, посмотрел на календарь. Приближалось Рождество. Самый большой праздник в Америке. Еще неделя, и у Юджинии начнутся каникулы.

Юджиния все время что-то обдумывала, была задумчивой, но ему ничего не говорила. Чтобы она не забеременела, он пользовался лимоном. Теперь его Дом был полон лимонов. Иногда Юджиния с ними играла и тогда была похожа на папуасского ребенка. А ему вспоминалась прекрасная строка из романса:

В бананово-лимонном Сингапуре…

Но хотелось поехать в Европу. Летели дни, и на, календаре, и в жизни их становилось меньше.

Мчался, полз или двигался навстречу Новый год, который на самом деле был старым, так как с каждым годом все становилось старее и никто не новел.

На кухню заглянула Юджиния и улыбнулась ему, так она с ним прощалась. Обедала она с папой и Клуиз. Клуиз почему-то про себя он никогда не называл мамой.

Он вспоминал ее длинные стройные ноги и воздух, разделяющий их тогда… Ноги.

Дома он смотрел в окно и думал, что, если повесить сеть над городом и снег остановить, снег повиснет над городом, не будет падать вниз и улицы будут чисты. Он засмеялся — ему не придется мыть машину.

Это были не самые умные мысли.

Он сделал себе чашку горячего шоколада, который любил, и заснул с воспоминаниями о прошлом.