Юг в огне

- Разбаловались стервецы на войне-то!

- Проучить их, дьяволов, проучить!

Протиснувшись сквозь тугую толпу, на крыльцо правления смело взбежал юноша в солдатской шинели. Для чего-то он порывисто сбросил с себя шинель, может быть, для того, чтобы все увидели на его защитной гимнастерке, плотно облегающей грудь, два георгиевских креста. На защитных погонах, вшитых в гимнастерку, едва приметно вились канты вольноопределяющегося.

- Ох ты черт! - изумился Прохор, узнав в юноше своего двоюродного брата. - Виктор!

Юноша окинул взглядом притихшую толпу.

- Граждане свободной России! - заговорил он. - По поручению фронтовиков - казаков и солдат нашей станицы - поздравляю вас со светлым праздником. В нашей стране произошла революция, цепи рабства с народа сняты навсегда. Навсегда, граждане! Я только что приехал из Петрограда и знаю, что там произошло. Царь наш, кровавый Николай, отрекся от престола, царские министры арестованы. Отныне мы все свободные и равноправные люди. Власть захватил в свои руки народ. Сам народ стал хозяином нашей великой страны... Здесь вот сейчас выступал станичный атаман. Из его слов можно было понять, что он жалеет царя. И эту жалость он хочет внушить всем нам. Нет, граждане! Монархии нам не жалко, а монархисты, плачущие по царю, нам не нужны!.. Мы имеем мужество и смелость заявить: "Долой монархистов! Да здравствует революция! Да здравствует свобода!"

- Ты глянь, - толкнул Сазон Прохора. - Вот ваш Виктор-то чешет. И где это он так научился брехать языком?

- Как же ему не научиться? - с гордостью промолвил Прохор. - Почти всю гимназию прошел.

Скинув шапку, Виктор продолжал взволнованно говорить:

- Отныне все мы, казаки и солдаты, равноправные граждане нашего великого государства. Нет теперь никакой разницы между казаком и генералом, между солдатом и офицером. Отменяются всякие "ваше благородие", "ваше превосходительство". И теперь нам станичный атаман, - взглянул Виктор на побледневшего, насупленного атамана, стоявшего в стороне, - не "ваше благородие", как привыкли вы его называть, а просто "господин" или "гражданин атаман".

- Заткните ему, молокососу, глотку! - рявкнул грузный старик, поняв, наконец, о чем вел речь Виктор. - Ишь, щенок, мужичья мразь, - учить нас будет!.. Кто ему дал право перед нами, казаки, речи говорить?..

Толпа дрогнула, зашумела:

- Стащить мужика!

- По морде его!

- Бей его!

Угрожающе рыча и ругаясь, размахивая кулаками и костылями, к крыльцу двинулись старики.

- Бей его!

- Бей!

- Не имеете права! - перекрикивая рев озверевших стариков, надрывался побледневший Виктор. - Я такой же свободный, равноправный гражданин, как и вы... Я - воин нашей доблестной армии!.. Я защищал на фронте родину!

- Стащить!.. Бить! - хрипели голоса. - Сечь его плетьми!

Грузный старик с белой патриаршей бородой первым взобрался на крыльцо. Он схватил Виктора за ворот, заорал:

- Душу выну, мать твою черт!

- Не имеете права бить, - кричал Виктор. - Я - георгиевский кавалер.

Атаман подкрался из-за окруживших юношу стариков и булавой стукнул его по голове. Виктор повалился на крыльцо.

- А ну разойдись! - исступленно закричал Прохор, распихивая вместе с фронтовиками стариков и размахивая наганом. - Разойдись, не то стрелять буду!

- Ишь, за родню заступается! - взревел грузный старик. - Бей и его! Но, увидев в руках Прохора револьвер, трусливо заморгал, попятился. Застрелит еще ж, дурак...

Взбешенный, вздрагивающий от волнения, Прохор выстрелил вверх.

Бабы взвыли:

- Ой, батюшки, смертоубийство!

- Отойдите, снохачи! - в гневе кричал Прохор. - Не то мозги вышлепаю!

Отплевываясь и отмахиваясь, толкая друг друга, старики попятились от него.

- Шальной, будь он проклят!

- Ей-ей, бешеный, пристрелит еще.

- Ты живой? - нагнувшись над Виктором, сурово спросил Прохор. - А ну вставай! Глупец! Нужно ли тебе было ввязываться в это дело? Вздумал кого агитировать! Да им хоть кол на голове теши - все равно не проймешь.

Виктор медленно поднялся и отер платком со лба кровь.

- Кто это тебя? - спросил Прохор.

- Не знаю.

- Это его атаман булавой долбанул, - сказал кто-то из фронтовиков, помогавших Виктору надеть шинель.

Прохор оглянулся, отыскивая взглядом атамана. Но ни его, ни помощников, на крыльце уже не было.

- Пойдем к нам, - сказал Прохор Виктору. - Я тебе обмою голову и йодом залью.

Прохор и Сазон повели Виктора под руки. Старики мрачно смотрели им вслед.

II

Василий Петрович Ермаков, высокий, кряжистый старик лет под шестьдесят, происходил из старинного казачьего, уважаемого в станице, рода. Ходила молва, что род его начался от знаменитого Ермака Тимофеевича, покорителя Сибири.

Так это или нет, точно никто не мог утверждать. Не мог этого сказать и сам Василий Петрович, но слухи такие льстили его самолюбию, и он их не опровергал.

За богатством и почетом Василий Петрович не гнался, но и нужды не знал. Жил крепким хозяином, хотя наемных батраков никогда не имел. Со всеми работами по хозяйству управлялись своей семьей.

Семья у Василия Петровича хотя и была небольшая, но работящая, прилежная.