Юг в огне

- Конон! - нагибаясь над другом, в испуге вскрикнул Сазон. - Жив али не?

Шахтер молчал. Сазон, обняв друга, приник к нему и притих, зорко наблюдая вокруг.

XXVIII

Главные силы кавказской конной группы генерала Врангеля справа, а кубанские полки Шкуро слева стиснули четвертую советскую кавдивизию, намереваясь окружать ее и уничтожить.

Только что назначенный командиром конного корпуса Буденный такой маневр противника предвидел и заранее отдал приказ дивизии отойти.

С ожесточенными боями отходили кавалеристы Городовикова от наседавшего врага...

К концу мая белогвардейцы внезапным налетом захватили станцию Торговую и прорвали фронт X армии близ станицы Великокняжеской. Возникла опасность проникновения белых в тыл войскам красных.

Буденный приказал начдиву Городовикову нанести контрудар и ликвидировать прорыв. Несмотря на то, что более чем стоверстный отход от Батайска с боями измотал кавалеристов четвертой кавдивизии, они блестяще выполнили приказ командира корпуса. После того, как белогвардейские полки были опрокинуты и отброшены на южный берег реки Маныч, Буденный вызвал к себе Городовикова, Прохора Ермакова и Тимошенко с его комиссаром. Когда они все вошли к Буденному, тот поднялся навстречу. Дружески похлопал по плечу Городовикова:

- Ты, Ока Иванович, все голову морочил, что, дескать, неграмотный, не сумеешь командовать дивизией?.. А что делаешь?.. Хваленых, ученых генералов как бьешь...

- Научился, Семен Михайлович, да и комиссар вот мне здорово помогает, - кивнул он на Прохора.

- Не скромничай, товарищ начдив, - усмехнулся Прохор. - Я тебе хоть и помогаю, но в командные твои дела не вмешиваюсь.

- Я вам благодарен, - сказал Буденный, пожимая руки Городовикову и Прохору. - Ваша дивизия совершила блестящее дело, отбросив прорвавшегося противника. Если бы вы этого не сделали, то многих бед он натворил бы у нас в тылу. Немало бы принес хлопот... Но это, товарищи, не все. Мне стало известно, что Врангель направил конный корпус генерала Улагая в обход нашего левого фланга, по направлению к станице Грабовской... Я только что от командарма Ворошилова. Он мне рассказал о намерениях врага. Улагай со своим корпусом попытается зайти нам в тыл для того, чтобы взорвать железнодорожные мосты и переправы через реку Сал и, таким образом, прервать нам всякое сообщение с Царицыном. Если противнику удастся это сделать, то, вы сами понимаете, он доставит нам много неприятностей... Товарищ Ворошилов на наш корпус возложил почетную задачу - ликвидировать этот обход, иначе говоря, к чертовой матери разгромить Улагая... Придется, друзья, поднатужиться. Знаю, знаю, Ока Иванович, что ты хочешь сказать, поднял руку Буденный, видя попытку Городовикова что-то сказать. - Ты мне сейчас скажешь, что твои кавалеристы устали от боев, а лошади до того измучены, что едва переступают, многие околевают... Это ты хотел сказать?..

- Ей-богу, это, - проговорил изумленный Городовиков. - А откуда ты узнал?..

- Колдун я, - засмеялся Буденный. - Все это мне, дорогой, известно. Но что делать?.. А ты думаешь, у него вот бойцы не устали? - указал он на Тимошенко. - Тоже очень устали, и лошади измучены. Его дивизии тоже приходится много драться с белыми... Товарищ Ворошилов выставил против Улагая тридцатую стрелковую дивизию, но она не устояла. Понесла большие потери и отошла...

- Мы тоже, товарищ Буденный, большие потери несем, - тихо промолвил Тимошенко. - Пополнение надо.

- Это верно, - согласился Буденный. - Пополнение нам обязательно нужно. Всего три тысячи с половиной сабель в корпусе... Это же очень мало. И вот с этим количеством людей приходится отражать целые полчища белых... Но зато какие у нас отборные молодцы! Настоящие суворовские чудо-богатыри...

Буденный, развернув карту, подробно изложил задачу операций корпуса, дал задания в отдельности Тимошенко и Городовикову.

- Вот и все! - сказал он, кладя карандаш на стол. - Задача понятна?

- Понятна, - ответили начдивы.

- Можно ехать в части и выполнять приказ товарища Ворошилова, проговорил Буденный. - Да, - вспомнил он, взглянув на Прохора, - слушай, товарищ военкомдив, вчера ко мне приводили какого-то странного казака. Все время плачет навзрыд, как ребенок. Спрашиваю: "О чем, мол, так сильно плачешь, казак?" Отвечает, что очень уж ему народ жалко, который на войне. Чудной какой-то. Мой ординарец Фома Котов говорит, что он как-будто станичник твой, и даже, кажется, доводится тебе родней. Ты б с ним поговорил.

Прохор вскочил с табурета.

- Так это ведь, должно быть, брат Захар! Он, действительно, все время плачет. Психически больной. В плену у немцев довели его... Где он?..

- Котов! - крикнул Буденный на кухню, где ординарцы играли в карты. Ты пришел или нет?..

- Я вас слушаю, товарищ комкор! - вскочив в горницу, вытянулся у двери Фома.

- Слушай, Котов, где тот чудной казак? - спросил у него Буденный.

- Да тут я его в одной хате устроил. Слезами горючими обливается.

- Отведи к нему военкомдива, - указал Буденный на Прохора. - Говорит, что это брат его.