Юг в огне

- Ой, родимец ты мой! - приложил желтую, морщинистую руку к сердцу старик. - Ну и испугал же... Ты кто же такой, а?

- Как видишь, самый настоящий человек.

- Вижу... что человек... Но какой? Может, разбойник?

- А ты боишься разбойников, дед?

- А чего их бояться?.. Человек я бедный, убивать меня не за что... А ежели убьют - не побоюсь... Девяносто годков на свете живу. Пора и честь знать... А вот, по правде тебе скажу, нечистой силы боюсь... Чего ты тут делаешь-то, мил человек?..

- Купаюсь.

- Ты со мной шутки-то не шуткуй, - осерчал старик. - Ты кто?..

- А если скажу кто, ты не предашь меня?

- Нет.

- Поклянись.

- Истинный господь, не предам, - поклялся старик. - Чтоб мне провалиться на этом месте.

- Красный я, - шепнул Сазон.

Но старик был немного глуховат и не расслышал.

- Кто?.. - подставил он ухо.

- Красный. Большевик.

- А-а... - понимающе протянул старик и строго посмотрел на Сазона. А не брешешь?

Тут уже очередь наступила клясться Сазону.

- Вот тебе господь, красный, - перекрестился он для убедительности.

- Стало быть, ухороняешься?

- Хоронюсь, дед, - признался Сазон. - Да я не один, дедушика, со мной раненый товарищ, вон в каюке, - показал он. - Другую неделю с ним блукаем по красноталу. Третий день не евши... У тебя, дедушка, не будет кусочка хлебца?.. Дай, ради бога, с голоду умираем.

Старик вынул из сумки краюху хлеба и подал Сазону. У того жадно блеснули глаза. Он начал торопливо есть.

- Ишь, бедняга, изголодался-то как, - сказал жалостливо старик. Товарищу-то дай кусочек...

Сазон устыдился. Он так был голоден, что забыл обо всем на свете, кроме этого куска хлеба. Он метнулся к каюку.

- Конон, - подал Сазон ему кусок хлеба. - На, родной, пожуй... Старичок, дай ему бог здоровья, дал...

- Ни хочу, - отмахнулся Конон.

- Ну съешь же кусочек, - просил Сазон. - Ведь тоже ничего не ел... Ослаб...

- Не хочет, а? - сочувственно спросил старик.

- Не хочет, - сокрушенно развел руками Сазон. - Молочка б ему теперь горяченького... Пользительное дело... Да где ж взять...

- Достанем молочка, - пообещал старик.

- Да ну? - удивился Сазон. - Ты не колдун?

- Колдун, - серьезно подтвердил старик.

- Не, в самом деле, а?

- В самом деле, колдун, - мотнул бородой старик, и в его мутных, старческих глазах заискрились хитрые огоньки. - А ты колдунов боишься?

- Да не, - засмеялся Сазон, доедая краюху. - Не то что боюсь, но как-то непривычно с ними дело иметь...

- Хе-хе-хе! - дребезжащим смешком добродушно рассмеялся старик. Ведь это смотря какие колдуны, - сказал он. - Есть колдуны злые, а есть добрые... Я колдун добрый... Не бойся меня...

- Да я не боюсь, - почесал затылок Сазон. - В такую минуту не токмо с колдуном, но и самим сатаной можно дело поиметь, лишь бы прок от того был.

- О! - помрачнел старик, укоризненно покачав головой. - Зачем ты его черное имя на ночь глядя поминаешь?

- Да это я шутейно.

- Не надо и шутейно, - строго проговорил старик, - твой товарищ идти-то может али нет?..

- Слаб он дюже.

- Слаб не слаб, а оставлять его тут нельзя. Вот зараз стемнеет, посмотрел старик на небо, на котором уже вспыхивали первые звезды, - и поведем его ко мне. Я тут недалечко живу. Там мы его и полечим... Я ведь травами умею лечить... Есть у меня такая травка от ран... Быстро раны затягивает.

Поговорив еще некоторое время, старик снова взглянул на небо. Теперь совсем уже стемнело. Оранжевые, зеленые, желтые звезды усыпали синий бархат неба.

- Ну, теперь можно, - сказал старик. - Никто не увидит. Поведем-ка раненого...

Но Сазон, переминаясь с ноги на ногу, не двигался с места.

- Ну ты чего ж? - спросил старик.

- Боюсь, - признался Сазон.

- Ну и глупец же ты, - с укором промолвил старик. - Я тебе клятву дал... Какая мне корысть тебя предавать, ежели у меня у самого два внука в Красной Армии находятся? Может, знаешь их?.. Ванька и Митрошка Кочановы?..

- Как же, дедушка, - соврал Сазон. - В одном полку служили... Один такой чернявый, а другой белявый.

- Не ври, оба рыжие.

- Правда, рыжие, - согласился Сазон.

- Так я самый настоящий дед их - Григорий Пудович Кочанов... Ежели в сам деле знаешь, так они должны тебе обо мне сказать, потому как любят деда, гордятся им...

- Как же, говорили! - вскричал Сазон. - Много рассказывали... Говорят, такой, мол, у нас дед сурьезный да красивый... До сей поры, мол, добре водку пьет...

- Брешешь, - отрезал старик. - Годов уже двадцать не употребляю... Ну, пойдем, а то ведь он может и помереть, ежели ему помощи не дать...

Они подняли из каюка стонущего Незовибатько и медленно, часто отдыхая, повели его к дому старика.

XXX

Дед Григорий Пудович жил с такой же древней женой, как и сам, на отшибе, верстах в двух от хутора Крутого, в небольшом пятистенке. Место здесь было живописное, глухое. Маленький домик, довольно уж ветхий и замшелый, крытый побурелой соломой, весь зарос садом. За садом простирался небольшой лесок.