Юг в огне

— Вы опять пойдете на фронт? — спросила Марина.

— А как же? Конечно.

— Это страшно! Очень страшно… Сколько крови льется… Говорят вот, что революция совершилась без крови. Но разве она уже совершилась?.. Мне думается, что она только началась. У Константина Васильевича часто собираются офицеры, послушали б, какие они дикие вещи говорят. Ужас!.. Слишком уж много в людях противоречий. И разве легко эти противоречия примирить? Ой, как трудно! Возьмите нашу гимназию. Казалось бы, какие могут быть противоречия в этом маленьком мирке? Казалось бы, что понимают девчонки? Какие могут быть у них раздоры?.. Но Посмотрите, что делается: все они разбились по группкам. У дочек фабрикантов и купцов — свои интересы, своя обособленная каста, доступ в которую другим запрещен. У дочек офицеров и дворян — своя группа, у богатых крестьянок — своя. Ну и понятно, у девушек, отцы которых простые люди — рабочие и ремесленники, своя… И посмотрели б, как они друг друга ненавидят. Я уже не говорю о преподавателях…

Марина помолчала, потом снова стала говорить:

— До революции я никогда не слышала ни о каких партиях… Понятия не имела, что люди разделяются на политические группы. А теперь вот узнала. Оказывается, есть какие-то кадеты, эсеры, меньшевики, трудовики, октябристы, большевики и многие другие. Все добиваются своих целей, все кричат, что их программа самая лучшая… Как тошно на все это смотреть!.. Почему люди делятся на партии, почему они враждуют между собой? Разве нельзя всем мирно и покойно жить?.. Простите, пожалуйста, я еще глупая девчонка и говорю вам глупости. Только прошу вас, ради бога, — взглянула она на него своими чудесными глазами, — не смейтесь надо мной… Я никому не высказывала своих мыслей, только вам почему-то…

— Зачем же, Марина, я над вами буду смеяться? — проговорил мягко Виктор. — Я ведь и сам еще плохо разбираюсь во всех этих событиях, а тем более в партиях… Все, что сейчас делается, мне смутно представляется. Раньше мне казалось: партия — это вся наша русская нация, вся страна, которую я очень люблю… Я стремился самоотверженно защищать свою родину. Это, конечно, я готов и сейчас снова сделать… И вот, когда я побыл около двух лет на позициях да послушал, что говорят солдаты — русские труженики, рабочие и крестьяне, то многое узнал и понял… Все несчастье нашего народа, Марина, было в проклятом царизме. И когда царя сбросили с престола, то я видел радость народную, я видел, как ликовал народ. И я вместе со всеми испытал эту радость…

И, вспомнив о чем-то, он засмеялся:

— По поводу моей радости меня даже чуть казаки не избили.

— Как же это случилось? — улыбнулась Марина. — Расскажите.

Он, смягчая обстоятельства, с юмором рассказал ей о том, что с ним произошло в станице в день его приезда из Петрограда.

В глазах Марины отразилось беспокойство:

— Но ведь они могли бы вас и убить?

— Нет, — возразил он, — фронтовики б не допустили.

Помолчав, она сказала:

— Выходит, что вы — революционер. Человек, пострадавший за революцию.

Они разговаривали еще часа два. Потом она встала.

— Уже поздно. Я вам сейчас постелю.

Постелив ему и пожелав спокойной ночи, она ушла.

Виктор долго не мог заснуть. Улыбаясь, он думал о Марине. Девушка очень понравилась. В темноте ему мерещились ее милые грустные большие глаза. В ушах до сих пор звучал ее грудной тихий голосок.

— Какая милая девушка! — прошептал он, засыпая.

IV

На берегу Дона в древнем, прославленном историческом городке Азове каменные, добротно поставленные рыбные заводы и склады принадлежали предприимчивому коммерсанту, прасолу Бакшину Сергею Никодимовичу.

Низенький, лет шестидесяти, упитанный, с внушительным брюшком, подвижный и верткий, Сергей Никодимович по натуре своей был очень энергичным человеком. Вести свое дело он умел. Особенно хорошо процветало оно во время войны с Германией. Он заключил выгодную сделку с военным интендантством на поставку просоленной рыбы для армии, сражавшейся с турками.

Жил Сергей Никодимович, на бога не роптал. Дом у него был полная чаша — всего вдосталь. Семья небольшая: жена, Варвара Ефимовна, под стать мужу, маленькая, суетливая, хлопотливая женщина, да две дочери — старшая Вера и младшая Марина. Отец и мать души в них не чаяли.

Жизнь Бакшиных текла размеренно, тихо и покойно.

С рассветом Сергей Никодимович уже был на ногах. Наскоро позавтракав, он торопливо отправлялся на предприятия, где ничто без его хозяйского глаза не могло обойтись. В шуме, гвалте, вечной суматохе он пропадал там допоздна…

Иногда Варвара Ефимовна посылала за ним детей. Когда беленькие, чистенькие, хорошенькие девочки появлялись на промыслах, их оглушал трудовой шум…

При виде нарядных хозяйских девочек все здесь, на промыслах, смолкало. Затихала грубая рыбацкая брань.

Сергей Никодимович, преисполняясь гордостью за своих детей, польщенно умилялся, становился добрей к рабочим.

Вера была старше Марины на семь лет и уже училась в местной женской гимназии, когда Марина только поступила в первый класс.