Юг в огне

Каждый раз, когда Семакову приходилось выступать на митинге, Виктор в это время с Афанасьевым стояли в толпе солдат и слушали своего друга, удивляясь его умению проникать в солдатские сердца.

Как-то Виктор сказал Семакову:

— Завидую тебе, Иван Гаврилович. Как ты увлекательно умеешь говорить. Тебя все с удовольствием слушают…

Семаков заулыбался.

— Чего ж тут мудреного? — сказал он. — Выкладывай народу все по-честному, все, что ты глубоко продумал, что прочувствовал, что тебя волнует. И получится все хорошо. Тебя поймут и будут слушать. А вот когда ты им начнешь говорить неправду, то народ тебя сразу раскусит и слушать не станет… Надо тебе, Виктор, тоже научиться выступать. Человек ты грамотный, в гимназии учился, знаешь побольше моего… Да и Афанасьеву тоже надо к этому привыкать.

Афанасьев, как и всегда, промолчал, а Виктор отмахнулся:

— Ну какой из меня оратор! Не сумею я… Однажды я так выступил среди казаков, что они меня чуть не убили. Хватит!

— Какой же из тебя будет большевик, если ты не будешь уметь выступать? — назидательно сказал Семаков. — Вот что, друг, дам-ка я тебе кое-какую литературу, а ты подготовься. На следующем митинге выступишь.

— Да ты что, Иван Гаврилович? — ужаснулся Виктор.

— Без всяких разговоров, — с напускной строгостью сказал Семаков. Подготовься, и все. Я тебе подскажу, что надо говорить. Учись, дорогой, работать среди народа.

Он дал Виктору несколько брошюр, подсказал ему, как составить конспект. Виктор два дня трудился над составлением своего выступления, а потом показал конспект Семакову.

— Хорошо, — прочитав, сказал Семаков. — Неплохое выступление подучится. Сегодня выступишь на митинге… Когда будешь выступать, говори смело, уверенно, не волнуйся… Слушатели не любят, когда оратор не уверен в себе, теряется… Руби с плеча, и все!

Вечером в городском саду состоялся уже десятый, наверно, за день митинг. Как и всегда, выступали эсеры, большевики, меньшевики и даже кадеты.

Когда Виктор с Семаковым пришли на митинг, речь держал какой-то меньшевик. Он азартно выкрикивал о том, что сейчас-де наступил такой напряженный момент, в который все политические течения должны объединиться на платформе поддержки Донского войскового правительства. Он с яростью ругал Апрельские тезисы Ленина, глумился над решениями шестого съезда большевистской партии, нацелившего партию на вооруженное восстание.

— А ну-ка, Виктор, пойди-ка его срежь, — подтолкнул Семаков юношу. У тебя как раз в конспекте по этому вопросу есть… Дай меньшевику по морде…

Виктор оглянул толпу. У него сжалось сердце. Разве можно выступить перед такой массой народа? Ну разве он сумеет что-нибудь путное сказать? Ведь засмеют.

Семаков куда-то исчез, но тотчас же вернулся и сказал Виктору:

— Ну, я записал тебя у председателя митинга. Сейчас тебя вызовут.

И, действительно, не успел меньшевик сойти с подмостков трибуны, как председатель митинга, коренастый солдат, громко объявил:

— От большевистской организации слово имеет вольноопределяющийся Виктор Волков.

— Не робей, Витя! — шепнул юноше Семаков.

У Виктора сперло дыхание, он протиснулся сквозь жаркую, тугую толпу солдат к трибуне, взошел на подмостки. Дрожащими руками развернул листки конспекта. Но прочесть ничего не мог, в глазах стоял туман. Он с отчаянием взглянул на толпу и увидел сотни устремленных на него выжидающих глаз. «Черт меня дернул выступать!» — чуть не плача, подумал Виктор.

— Товарищи! — глухо сказал он.

— Не слышно-о! — заорал из толпы голос.

— Громче-е!..

— Товарищи, сейчас перед вами выступал оратор от меньшевистской организации… — слабым голосом начал Виктор.

Толпа притихла, прислушиваясь к его словам.

— Да громче ж! — с раздражением закричал какой-то солдат. — По покойнику псалтырь, что ли, читаешь?

В толпе засмеялись, Виктор покрылся испариной и, повышая голос, продолжал:

— Что он говорил, этот оратор?.. К чему призывал? Он призывал к объединению вокруг атаманско-генеральской власти. А по пути ли нам, революционным рабочим и крестьянам, объединяться вокруг власти атаманов и генералов?.. Конечно, нет!.. Тысячу раз нет!.. Чего хотят атаманы и генералы?.. Хотят они власти над нами, диктатуры. Они хотят продолжения войны. Хотят нашей крови!..

Виктор заметил, что его внимательно слушают. Это его ободрило. И он, уже не чувствуя никакого смущения и неловкости, совершенно почти не заглядывая в конспект, говорил:

— Товарищи солдаты! Надвигается четвертая военная зима. Разве ваше сердце не содрогается при приближении ее?.. Эта четвертая страшная военная зима принесет гибель нашей армии, гибель нашей стране. А контрреволюционерам всех оттенков и мастей этого и надо. На бедствии народа они будут наживаться. Им только и надо, чтобы прибрать нас к рукам… Народ должен быть спасен от гибели. Революция должна быть доведена до конца. Власть должна быть вырвана из преступных рук буржуазии и передана в честные, трудовые руки организованных рабочих, солдат и революционных крестьян…

— Вот чешет-то, проклятый! — в восхищении воскликнул какой-то тщедушный солдат.