Юго-Восточная Азия и экспансия Запада в XVII – начале XVIII века

По оценке А. де Рода, флот Чинь Чанга в 1627 г. составлял более 600 военных судов, на каждом из которых было установлено по крайней мере три пушки. Описывая внушительное движение армии Чинь Чанга, посаженной на суда, А. де Род сообщал: «Перед королем плыло 200 джонок с разными войсками. Затем 24 большие барки с королевской гвардией. В центре их — королевская барка. Джонок арьергарда было еще больше, чем джонок авангарда, а мелких барок — вообще не сосчитать. Кроме того, 500 больших барок везли продовольствие для армии и флота» [222, с. 18–19].

Армия Шай Выонга насчитывала, видимо, около 40 тыс., а флот состоял из 200 боевых судов. Однако она обладала превосходством в огнестрельном оружии и лучшей разведкой. Полководцы Шай Выонга, среди которых выделялся 24-летний Нгуен Хыу Зат, искусно маневрируя, сводили на нет численное превосходство противника. Огромный флот Чиней также принес им мало пользы. Когда северовьетнамские корабли вошли в устье Ниутле, они внезапно напоролись на вбитые в дно остроконечные колья и другие заграждения, секретно установленные Нгуен Хыу Затом. Многие суда были повреждены и затонули. В это время их атаковал с тыла южновьетнамский флот. Потери были так велики, что теперь Чинь Чангу оставалось полагаться лишь на сухопутную армию [75, с. 124–129; 191, с. 20]. Несмотря на успешные действия Нгуен Хыу Зата и других полководцев Шай Выонга, исход кампании все еще оставался неопределенным. Но Шай Выонг, никогда не жалевший средств на разведку, уже давно обзавелся при дворе в Тханглонге обширной агентурой. В июне 1627 г. Чинь Чанг получил подложное донесение из столицы, извещающее его, что в дельте Красной реки якобы вспыхнуло крупное восстание, которое возглавил его родственник Чинь Зя. Чинь Чанг поспешил со всеми войсками на Север. Военные действия на Юге в этом году прекратились. Затем Чинь Чангу пришлось заняться отражением вторжения Маков из Каобанга (возможно, между ними и Южным Вьетнамом существовала на этот счет дипломатическая договоренность), и Шай Выонг получил передышку на несколько лет [75, с. 130–131; 191, с. 20].

Это время южновьетнамский правитель посвятил строительству целой системы долговременных оборонительных сооружений в самом узком месте вьетнамской равнины, между устьем Ниутле и горами. Из этих сооружений особенно мощной была стена Донгхой. Закончив эти оборонительные работы, Шай Выонг сам перешел в наступление и занял южную часть пограничной северовьетнамской провинции Ботинь [75, с. 131–136; 191, с. 20].

Обе стороны, готовясь к новой войне, продолжали искать поддержки у иностранных держав, а за неимением ее распускать слухи, что они такую поддержку имеют. Так, Шай Выонг приказал заготовить большое количество манекенов в форме португальских солдат с палками вместо ружей и установить их в нужный момент на оборонительных стенах, чтобы ввести в заблуждение противника [191, с. 92]. В то же время он продолжал заигрывать с голландцами — основными врагами португальцев. Когда в 1632 г. голландский корабль у берегов Камбоджи захватил португальский галион, а затем оба судна были занесены штормом к берегам Южного Вьетнама, Шай Выонг арестовал было голландцев как пиратов, но потом обласкал их и отпустил в Батавию. В июне 1633 г. в Дананг прибыли из Батавии два голландских корабля, и торговля голландской Компании с Южным Вьетнамом, пришедшая в 20-х годах XVII в. в упадок, возобновилась [71, с. 124; 105, с. 80].

Интерес обоих правителей Вьетнама к европейской помощи способствовал также тому, что в 20–30-х годах XVII в. католические миссионеры без особых помех могли вести свою пропаганду в обеих частях страны и достигнуть в ней значительных успехов. После выдворения миссионеров из Японии (где правительство вовремя оценило создаваемую ими угрозу) усилия отцов иезуитов из всех стран Юго-Восточной Азии (кроме Филиппин) сосредоточились в первую очередь на Вьетнаме. Здесь им удалось не только обратить в христианство некоторую часть феодалов, в основном женщин[34], но и заинтересовать своим учением широкие крестьянские массы. Этому способствовала особая религиозная ситуация Вьетнама. Население остальных стран Юго-Восточной Азии, исповедовавшее мусульманство или буддизм хинаяны, как показал уже опыт XVI в., оказалось невосприимчивым к христианской проповеди. Во Вьетнаме же господствовало конфуцианство (при второстепенной роли буддизма махаяны и анимистических культов). Конфуцианство, ого-сударствленный культ предков, при котором монарх считался как бы отцом и духовным руководителем своего народа, а чиновник-феодал — соответственно отцом и духовным руководителем своих крестьян, сливало фактически церковь и государство в одно целое. Поэтому в сознании эксплуатируемого крестьянина представление о несправедливости существующего феодального государства не отделялось от мысли о несправедливости господствующей религии, как это зачастую имело место в других странах.