Юго-запад

— Разумеется. Там указано время атаки... Но я считал и продолжаю считать, что русские части, стоящие против нас, не в состоянии упредить наш удар! У них нет на это сил, хотя теперь будет весьма большое желание... Учитывая это, я не осмелился беспокоить генерала Балька.

— Гм... В этом есть доля здравого смысла.— Папе поднялся, застегнул пижаму.— Хорошо, идите. С командующим я свяжусь сам.

В ответ на шифрованную радиограмму командира «Фельдхеррнхалле» Бальк передал, что все остается без изменений, но приказал усилить наблюдение за противником и в случае его явной подготовки к упреждающему удару немедленно доложить об этом штабу армии.

Папе посмотрел на часы. Было около шести утра. Редко изменяя своим привычкам, он вернулся к себе, лег и погасил свет.

Его разбудил свистящий шепот адъютанта:

— Господин генерал! Русские начали артподготовку.

— Что?!

— Русские начали артподготовку.

Адъютант стоял возле кровати, вытянув руки по швам. В одном белье Папе бросился к телефону. Но полки не отвечали: линии связи были повреждены.

К одиннадцати часам утра двадцатого декабря начатое артиллерийской и авиационной подготовкой наступление советских войск развернулось уже по всей «Линии Маргариты». Опередив врага, советское командование умело использовало преимущество неожиданного удара, и по тому, как противник огрызался, как бессмысленно бросал он в бой свои резервы, как переносил направления контратак с участка на участок, было ясно, что нервозность и паника охватили части 6-й немецкой и 3-й венгерской армий. Выбиваясь из сил, они пытались, но уже не могли удержать своих позиций.

Оперативный план командующего группой армий «Юг» проваливался пункт за пунктом. «Линия Маргариты», на которую возлагалось столько надежд, была прорвана. Один танковый клин советских войск устремился к рубежу Секешфехервар — Бичке, другой — к древней венгерской столице Эстергому. Сокрушенные вражеские части отходили в район Будапешта, в густые, заснеженные леса Пилишских гор, и с каждым часом коридор, связывавший войска Пфеффер-Вильденбруха с войсками Балька, становился все уже и уже...

А далеко на востоке, в тылу советских армий, начинала новую жизнь новая Венгрия. В старинном венгерском городе Дебрецене двадцать первого декабря начало свою работу Временное национальное собрание Венгрии. Из освобожденных городов и сел съехались сюда представители демократических партий, профессиональных союзов, городских и сельских самоуправлений, местных национальных комитетов и крестьянских союзов.

Толпы народа собрались в этот день около здания реформатского колледжа, украшенного национальными красно-бело-зелеными венгерскими флагами. Здесь, в этом здании, почти сто лет назад Лайош Кошут провозгласил независимость Венгрии. Теперь здесь вновь решалась судьба страны.

Утром следующего дня на всей освобожденной территории венгры читали обращение Временного национального собрания к народу:

«... Нужны чрезвычайные усилия для спасения нашей кровоточащей тысячами ран родины, очутившейся в страшной опасности. Недопустимо, чтобы наша родина провалилась в бездну, на край которой нас толкнул проклятый союз с гитлеровской Германией. Недопустимо, чтобы из-за подлой измены родине немецких наймитов, преступной банды Салаши, Венгрия шла к гибели... Нужно рвать с гитлеровской Германией! Необходимо заключить перемирие с победоносными союзными державами...

Нельзя стоять в стороне со сложенными руками, когда русская армия одна освобождает нашу родину от немецкого ига. Мы действительно заслужим право на свободу, на независимость лишь тогда, когда мы и сами действительно всеми своими силами примем участие в собственном освобождении. Нация должна подняться на священную освободительную борьбу против немецких угнетателей.

Мы призываем наш народ встать под знамена Ракоци Ференца, Кошута Лайоша, взять в руки оружие и пойти по стопам куруцев и гонведов 1848 года...

Мы хотим национального единства...

Мы хотим иметь демократическую Венгрию...

Мы хотим земельной реформы...

Венгры! Сплачивайтесь вокруг Временного национального собрания, выражающего национальную волю!..

Гонведы! Для вас не существует иного приказа, кроме приказа нации... Поверните оружие против немецких угнетателей, помогайте Красной Армии — нашей освободительнице! »

15

Подвал был холодный и мрачный: мокрые каменные степы, низкий сводчатый потолок. На полу — грязная, истоптанная солома, в углу — разбитые бочки, от которых несло густым, тяжелым запахом прокисшего вина.

Полковник Мазников сел, осмотрелся, потом жестким немигающим взглядом уперся в лицо Гоциридзе.

— Очень плохо, Шалва Михайлович!

Гоциридзе и сам понимал, что «очень плохо». Полк, пройдя с начала наступления около двадцати километров, остановился перед небольшим венгерским городком Биа — сильным узлом обороны противника. Атака днем, с ходу, не дала результата. Потеряв три машины, пришлось отойти на исходные.

— Очень плохо! — повторил командир бригады.— Сам стоишь и меня задерживаешь.