Юго-западная Туркмения в эпоху поздней бронзы. По материалам сумбарских могильников

Семантическая связь находит полное соответствие в разделении воды на живую и мертвую, о чем уже было упомянуто. И, видимо, такое разделение восходит к очень далеким временам, когда считалось, что вода окружает населенный человеком мир со всех сторон: снизу — под землей, сверху — над небом, с боков — как мировой океан. Но было существенно, откуда конкретно поступала эта вода на поверхность: если — из-под земли, то, вероятнее всего, ее считали водой мертвой, поскольку именно под землю отправлялись умершие сородичи; если — в виде дождя, падала сверху из сферы солнца, то она могла считаться только водой живой, которая оплодотворяла землю и способствовала возрождению жизни. Вода текущих ручьев по своей сути была тоже живой, по, очевидно, именно к ней более всего подходит эпитет «чистая». Следовательно, вода в могиле играла существенную роль, поскольку сочетала в себе причастность и к смерти, и к рождению.

Последнее особенно важно потому, что в жизни человека можно отметить три главнейших перехода: из инобытия в жизнь, из детства в зрелость, из жизни в инобытие [Дьяконов, 1977, с. 19]. Каждый из переходов отмечался у многих народов мира строгими обрядами, которые при втором переходе носили название инициаций. Причем во время инициаций очень часто разыгрывалась сцена смерти с последующим возрождением, вплоть до того, что испытуемый подвергался весьма серьезным болевым испытаниям и после этого получал новое имя, символизировавшее его новое рождение в ином качестве — мужчины. Обряд возрождения нередко был связан с имитацией детородных органов, сквозь которые протаскивали испытуемого для более полного приближения обряда к действительности. Здесь же следует еще упомянуть получение имени при рождении и смену его при пострижении в монахи. В обоих случаях употреблялась вода для омовения (при крещении), а смена имени при пострижении (при принятии схимы имя менялось дважды) символизировала смерть человека для светской жизни и новое его рождение для жизни духовной. Это — также переход из одного жизненного круга в другой. Кстати, обычай ставить рядом с умирающим сосуд с водой, для того чтобы вышедшая из тела душа могла омыться, который сохранился до наших дней, своими корнями уходит безусловно в очень седую древность.

Сочетание в воде свойств, способствующих смерти и рождению, делало ее незаменимым компонентом для выполнения обрядов при первом и третьем (последнем) превращениях человека. Водой омывали и младенца, и покойника, и в обоих случаях это имело скрытый смысл —  младенцу давалась жизненная сила на «этом свете», а покойнику гарантировалось возрождение на «том свете», которое оканчивалось циклической инкарнацией в будущем. Так при помощи воды, ее вечной текучести, магически обеспечивался круговорот жизни на земле, круговорот душ. Возможно, воду не ставили в могилы детей по той причине, что в древнем обществе долины Сумбара действительное рождение считалось только началом длительного процесса рождения, длившегося в течение всего первого детского возраста и заканчивавшегося тогда, когда мальчик приступал к обучению мужским делам, а девочка продолжала воспитываться в женской среде. С другой стороны, детские души, по поверьям, очевидно, не нуждались в возродительной силе воды, поскольку дети еще не достигли того возрастного рубежа, когда они отрывались от акта рождения. Как бы то ни было, а реконструировать всю систему роли воды в жизни и, главное, в верованиях древнего населения долины Сумбара весьма сложно. Вот почему мы рассматриваем предложенное выше только как попытку проникнуть в эту сферу древней идеологии. Дальнейшие исследования позволят проверить жизнеспособность сделанных предположений.                            '

К ИСТОКАМ ИРАНСКОЙ МИФОЛОГИИ