Юго-западный ветер

— Чист. У него никакого оружия, в помещении его офиса также. Я проверил его письменный стол и шкаф с картотекой. Там такое помещение, что вообще ничего не спрячешь. Посмотрел также закутки, где сидят другие служащие. Нигде ничего. Если только кто-то на работе не спрятал оружие, чтобы его выручить, а так он чист по всем статьям. Я проверил, не выходил ли он оттуда, не спускался ли на другие этажи. Но нет, он вообще не выходил за дверь их офиса. И не мог выбросить пистолет в окно — тот упал бы прямо на улицу, и кто-нибудь мог увидеть. Я поставил его в известность, что следил за ним в четверг вечером и заметил у него в кармане какой-то объемный предмет. Он утверждает, что это плеер. И у него в комнате я тоже видел наушники и плеер.

— А как он объяснил свое исчезновение как раз перед тем, как произошло убийство аргентинца?

— Он не исчезал, он просто спустился по ступенькам, снял пиджак и сел на скамейку в ожидании поезда. Поскольку я искал парня в синем пиджаке, то мог не заметить его в белой рубашке. Хорошее объяснение. Он даже сказал, что если бы знал, что я за ним слежу, то пригласил бы с ним прогуляться.

— Да, его алиби как раз укладывается в схему — это вполне четкий период времени.

— Я заметил одну вещь — он больше не выглядит как загнанное животное. Он выглядит — ну, не скажу что счастливым, но явно испытывает облегчение. Это было бы понятно, если бы он знал о смерти Идальго. Но единственный способ для него об этом узнать, это если он сам его убил, не так ли?

— В газетах об этом не упоминалось. Может быть, комиссар 10-го участка не хочет огласки из-за того, что Стелла кричала, будто это я ответствен за его смерть? Я поговорю с ним в понедельник. Мы также должны поговорить и со Стеллой, и с Габриэлом.

— Ты хочешь сообщить парням 10-го и 19-го участков о Габриэле? Пока что ведь никто о нем и не подозревает.

— Я не могу держать их в неведении все время. Речь идет о двух убийствах, и оба как-то с ним связаны. Ладно, сегодня суббота. У нас почти все выходные, чтобы как следует это обдумать.

Перемещая упаковку спагетти из холодильника в микроволновку, Эспиноза пытался подробнее проработать в уме гипотезу о том, могли Габриэл убить Идальго. Ну, во-первых, ему надо было узнать адрес, а ни у кого, кроме самого Эспинозы и Уэлбера, этой информации не было. Во-вторых, ему следовало знать, когда Идальго обычно возвращается домой, чтобы поджидать его в нужный момент. Эти две большие дыры в гипотезе удерживали Эспинозу от откровенного разговора с полицейскими, что расследовали убийство Идальго. Относительно смерти Ольги речь шла не о дырах в гипотезе, а о том, что просто ничего не известно. Свидетельства очевидцев происшествия настолько расходились, что подозревать можно кого угодно. С другой стороны, Эспиноза чувствовал, что надо быть уж слишком доверчивым, чтобы считать чистой случайностью связь Габриэла с обоими этими преступлениями.

Надежда провести эти выходные с Ирэн была разбита при первом же телефонном звонке, когда автоответчик сообщил, что ее не будет дома до понедельника. Приятные фантазии относительно Ирэн были вытеснены воображаемыми сценами убийств. И если жертвы оставались неизменными, то в роли убийц он представлял то одного, то другого, включая даже самого себя. Это не были умственные упражнения, а просто разыгравшееся воображение, которое не считается с фактами.

Без Ирэн эти выходные не обещали ничего интересного.

Утро понедельника. Эспиноза решил, что в последний раз договаривается о встрече с Габриэлом вне участка. Больше нет нужды защищать его. Кроме того, он даже сам не до конца понимал, зачем ему эти хлопоты. Может быть, это был отзвук родительских инстинктов в отношение растущего вдали сына? И в любом случае он хотел прощупать парня еще раз, прежде чем подвергать официальному допросу в полиции.

Как и в предыдущие две встречи, они встретились в обеденное время неподалеку от работы, и снова, как прошлый раз, Эспиноза, стоило ему увидеть парня, взял курс на проспект Атлантика.

Они опять молча дошли до берега. Проспект Атлантика не впервые использовался для конфиденциальных встреч. На этот раз первым заговорил Габриэл:

— Почему вы так настаивали на встрече, сеньор?

— Чтобы сказать тебе, что Идальго мертв.

Произнося эти слова, Эспиноза глядел парню прямо в глаза, стремясь уловить малейший намек на то, что это для него уже не новость.

— Он умер?

Они стояли лицом к лицу. Габриэл сделал несколько шагов в направлении ближайшей скамейки. Эспинозе пришло в голову, что это может быть защитный маневр, чтобы скрыть неподобающее выражение лица.

— Он умер?

— Убит. Выстрелом в лицо.

— Выстрелом? Убит? Когда?

— Вечером в четверг… как раз когда детектив Уэлбер потерял твой след.

— Так вот почему вы делали обыск в моей квартире и на службе!

— Верно.

— Значит, меня подозревают в убийстве?

— Если верить тому, что ты сам нам рассказал, то разве у нас есть основания подозревать тебя?

— Слугам закона всегда нужны виновные.

— Это слугам церкви нужны виноватые. Мы же ищем преступников.

— И вы, сеньор, считаете меня преступником?