Югославия в XX веке. Очерки политической истории

Кардель писал в те годы, что бюрократический централизм способствует утверждению «старого шовинистического интегрального югославизма как тенденции отрицания существующих югославских народов». Появление этого пресловутого бюрократического централизма он по старому коммунистическому рецепту связывал с остатками «старого великосербского национализма», который в условиях великодержавной гегемонии получит якобы «югославскую форму»³³. Одновременно югославские коммунисты догматически утверждали, что национальный вопрос решен и национальное равноправие в Югославии обеспечено.

Таким образом, на рубеже 50-х и 60-х годов XX в. «бюрократизм» и «великодержавный гегемонизм» были провозглашены самой большой опасностью. Подобные партийные подходы создавали иллюзию, что «правящие силы» окончательно принимают антидогаматическую программу, поворачиваются лицом к Европе, начинают уважать экономические закономерности, отказываются от кадрового и институционального сращивания государства и партии, партийной диктатуры, бюрократического господства, начинают процесс демократизации общества, его модернизацию. Время показало, что это не так: партия по-прежнему безраздельно доминировала в политике, а государство – в экономике. Достаточно сказать, что в тот период 3/4 всех инвестиций были государственными.

Оживление национализма. Введение зачатков рыночных механизмов в ходе реформистского поворота конца 1940-х годов с неизбежностью выразилось всплеском неконтролируемых процессов, причем не только в экономике. Усилились, в частности, и скрытые националистические тенденции. Власти пытались взять эти процессы под контроль. Признаком этого стало решение политбюро ЦК СКЮ об «усилении авторитета Веча народов путем направления туда членов политбюро и ряда других выдающихся личностей»³⁴.

На уровне обыденного сознания национальные чувства населения страны наиболее ярко проявлялись в ходе спортивных соревнований. В начале декабря 1951 г. после победы в футбольном матче загребского «Динамо» над белградской «Црвеной звездой» произошли «шовинистские» демонстрации с обеих сторон. Наблюдатели этих событий отмечали: «В Белграде столь яростна ненависть к хорватами, а в Загребе – к сербам словно оба народа находятся в начале войны, или в начале государственных беспорядков и так бы стреляли, резали или мучили друг друга как никогда в истории… Мы все спим на вулкане, который легко, от самого небольшого потрясения начнет извергаться»³⁵. Лидер хорватских коммунистов В. Бакарич в одном интервью для печати откровенно признал, что «среди нас присутствует в сильной мере хорватско-сербская антипатия»³⁶.

В ходе обсуждения на пленуме ЦК КПЮ в 1952 г. доклада М. Пияде, рассказавшего о предлагаемых конституционных изменениях (реальным инициатором и разработчиком всей концепции был Э. Кардель), уже сам Тито говорил о национальном вопросе без принятого до этого пиетета: «Я верю, что вы много размышляли о том, какой прогресс создало у нас решение национального вопроса. Но разве мы ликвидировали все негативные национальные элементы, которые существовали? Нет. А верхи власти, самые высшие форумы, считают по-другому… Я за децентрализацию, но эта децентрализация должна иметь свою цель, не ради формы, а ради подлинных потребностей»³⁷.

В полной мере дискуссии и опасения проявились на том же пленуме при введении понятия палаты «Вече производителей». Именно тогда Б. Кидрич подчеркнул, что хотя она и выбирается демократическим способом, но означает реализацию понятия диктатуры пролетариата, как это понимал К. Маркс, т. е. как «обеспечение руководящей роли рабочего класса в распоряжении излишками труда». Однако Кидрич видел опасность в том, что вместо «диктатуры пролетариата» могла получиться «диктатура развитых республик», поскольку «большинство будут представлять словенские и хорватские рабочие, так как их общественной брутто-продукт самый большой»³⁸.