Югославия в XX веке. Очерки политической истории

Стенограммы заседаний различных органов по подготовке документов съезда показывают, что единства точек зрения среди их разработчиков не было. А. Ранкович подтверждал, что при подготовке VIII съезда СКЮ расхождение между ним и Э. Карделем произошло по вопросу национальной политики. По словам сербского политика, он был удивлен, что вместо критики национализма в подготовленных документах увидел нападение на югославский государственный централизм. Сказал об этом Й. Брозу Тито, но тот рассердился и два месяца с ним не разговаривал²¹.

Э. Кардель вынес свои идеи самоуправления и экономической самостоятельности республик непосредственно на VIII съезд СКЮ, который состоялся в декабре 1964 г. он ввел понятие «экономический аспект национальной политики», открыто изложил свою позицию, как бы полемизируя с А. Ранковичем. Он говорил о том, что он – за идейное единство и против централизации в федерации, напоминающей великодержавный гегемонизм. Национальный вопрос, по его словам, «можно решать только на основе самоопределения – в виде национального государства или в виде добровольного государственного союза равноправных народов»²². Особенно Кардель критиковал тех, кто говорил о создании некоей новой «югославской нации», полагая, что каждая нация имеет свою историю, что все они – европейские народы, которые объединились на основе взаимных интересов, а не этнического родства.

После съезда он говорил, что в Югославии наметились три «политические ориентации»: Хорватия и Словения тяготели к большей самостоятельности своих республик; централистскую тенденцию поддерживали слаборавитые республики Босния и Герцоговина (БиГ), Черногория и Македония, которые от центра ждали большей помощи; гегемонистская, которую представляла Сербия. Э. Кардель предлагал республикам предоставить большую самостоятельность, а федерации оставить функцию «технического инструмента», с которым бы республики согласовывали свою политику.

Тито легко мог почувствовать различные политические тенденции, но подняться до высот разработки теории многоярусного, многовекторного, а потому терминологически запутанного, самоуправления не мог. И вряд ли был еще кто-то в стране, способный на это. Э. Кардель воспользовался ситуацией, и его теория самоуправления стала классическим образцом вербального мудрствования с четкой конечной целью, рассмотреть которую тогда, в начале 1960-х годов было трудно.

Как вспоминал А. Ранкович, Й. Броз Тито уже в 1964 г. «в национальной и государственной политике повернул к конфедерации»²³. По мнению же Э. Карделя, Тито изменил свою позицию, благодаря «политическому инстинкту», ощутив, что «бюрократическо-централистские силы окрепли и стали опасными». И уже в 1966 г. Тито напал на антисамоуправленческие силы и отвернулся от А. Ранковича²⁴. Интересно, что на первом заседании новоизбранного на съезде ЦК он зачитывал список предлагаемых членов Исполкома, указывая их национальность. Тогда о себе он впервые произнес: «Йосип Броз Тито, хорват». Коммунистов из Сербии, Черногории, Боснии это заявление ошеломило²⁵.

После VIII съезда национальные проблемы стали широко обсуждаться во всех республиках. И оказалось, что теперь в содержание национального вопроса республики вкладывают разный смысл.

Наиболее традиционно на него смотрели в Боснии и Герцеговине – как на вопрос отношений между народами. Напротив, руководство Словении понимало национальные отношения как отношения между развитыми и неразвитыми территориями, как отсутствие равноправия между югославскими республиками. В Хорватии все чаще стали говорить об особенностях исторического развития хорватской нации. Этому способствовало то, что директором Исторического института в Загребе стал Франьо Туджман. Сотрудниками института активно обсуждался национальный вопрос, говорилось о том, что идея югославской нации неприемлема для хорватов, что Хорватия ничего не получила от создания Югославии, что надо пересмотреть тезис о стремлении хорватов к объединению с югославянскими народами, так как большинство хорватов, особенно в северной части Хорватии, не хотела выходить из Австро-Венгрии и т. д.²⁶ Македонию больше интересовали ликвидация «рецидивов прошлого» и преодоление национальной ограниченности и закрытости, более быстрое развитие своей нации. Сербы традиционно больше говорили о югославизме, об укреплении братства и единства, о развитии республик и краев, чем о национальных отношениях внутри республики²⁷. Несмотря на то, что в республике раздавались голоса о необходимости упрочения атрибутов сербской нации и защиты ее интересов, руководство Сербии мало уделяло этому внимания. Так, если в Хорватии и Словении использовали исключительно латиницу, то в Сербии – и кириллицу, и латиницу, и последний алфавит вытеснял исконное сербское письмо. В госучреждениях уже нельзя было найти пишущей машинки на кириллице. На латинице печаталось все больше школьных учебников²⁸.