Югославия в XX веке. Очерки политической истории

Первыми, пожалуй, остро ощутили появившиеся разногласия писатели, деятели науки и искусства. В конце 1961 – начале 1962 г. Д. Чосич впервые открыто полемизировал по национальному вопросу со словенцем Душаном Пирьевецем. Д. Чосич видел опасность националистических деформаций в республиках, говорил о социалистических общественных отношениях, интернационализме и югославянстве, видя в последнем свободный процесс сближения и объединения народов. Югославизм у него включал в себя «последовательный федерализм», вовсе не отрицавший национальной самостоятельности. Д. Пирьевец парировал, что при интеграции народы не должны терять свою индивидуальность, малые не должны раствориться в больших. В культуре не должно быть никаких югославских критериев, поэтому он выступает за национальное в культуре¹³. Чосича в начале дискуссии поддерживали Й. Броз Тито, А. Ранкович и руководство Сербии. Позже его обвинили в том, что своей позицией он «нанес огромный ущерб партии»¹⁴.

В январе 1962 г. состоялось заседание ИК ЦК СК Словении, где было выражено мнение, что полемика Чосич – Пирьевец отражает значительную степень свободы и открытости в обществе. Коммунистов проинформировали, что в обществе идут дискуссии о создании новой нации, нового народа – югославы, о существовании новой югославской культуры, и Д. Чосич защищает югославянство. На заседании отмечалось также, что Словении трудно привести примеры проявления национализма и шовинизма в республике, они есть только среди «несловенской среды», например, среди студентов Люблянского университета из других республик, численность которых составляет 16 % (требовали снисхождения из-за незнания языка, выражали недовольство отказом в приеме документов, если в других республиках такие факультеты есть, и др.). Однако значимее для собравшихся был вопрос разработки объективных критериев распределения национального дохода и инвестиционных фондов. В целом источник национальной нетерпимости словенцы предлагали искать в кредитной и экспортной политике и политике распределения сырья¹⁵.

Столкновение двух концепций проявилось на закрытом расширенном заседании ИК ЦК СКЮ 14–16 марта 1962 г. Й. Броз Тито начал заседание с констатации, что в стране – экономический и политический кризис, а также кризис Союза коммунистов, причины которого носят субъективный характер, кроются в ошибках ответственных людей и руководящих органов, разных уклонах, в отсутствии дисциплины. Коммунисты позволяют себе абсурдные заявления, дискуссии, которые скорее говорят о разобщенности, чем о демократии. Тито видел в этом влияние «мелкобуржуазной стихии», националистических и шовинистических кругов, преобладание частных интересов над общими.

Заседание длилось три дня. Для Тито это были трудные дни выбора. Он всех выслушал, сказал, что дискуссия выявила разные точки зрения и разные «концептики» развития. Упомянув выступление А. Ранковича, он подчеркнул, что «мы – за югославянство и должны на этом стоять». Тем самым Тито, казалось бы, сделал выбор, и он оказался не в пользу Э. Карделя: «Мы не позволим, чтобы национальный вопрос деформировался в одном негативном направлении, в направлении дезинтеграции нашего социалистического содружества. Так как это две вещи: децентрализация – это одно, а дезинтеграция – это разрушение социалистического содружества»¹⁶. Э. Карделя остро критиковали, и считалось, что его политическая карьера будет скоро завершена. Любопытно, что, согласно архивным документам, на всех заседаниях ИК ЦК СКЮ в 1961 и 1962 гг. в списке присутствующих порядок записи таков: Й. Броз Тито, Э. Кардель, А. Ранкович. А вот в феврале 1963 г. порядок изменился – Й. Броз Тито, А. Ранкович, Э. Кардель.

Почти во всех республиках поддержали решение заседания и линию Й. Броз Тито, направленную на укрепление единства страны. А. Ранкович сообщил о противоположной позиции ИК ЦК СК Словении, что косвенно ударяло и по Э. Карделю. А. Ранкович назвал эту позицию «молчаливым несогласием». По его оценке, все проблемы словенцы сводили к материальным взаимоотношениям республики и центра. Сами словенские коммунисты были не согласны с такой оценкой их партийных решений. М. Маринко подчеркнул, что «в Словении нигде нет дезинтеграционных тенденций, даже те, кто вне партии, твердо стоят на позициях югославского содружества»¹⁷.

Как пишут словенские историки, именно Э. Карделя тогда обвинили в кризисе в Югославии. Он впал в немилость и был отправлен в долгосрочный отпуск. Э. Кардель думал даже вернуться в Словению и заняться преподаванием марксизма в университете. Однако уже через два месяца он, по требованию словенского руководства, был возвращен в команду тех, кто работал над конституцией. Э. Кардель пошел на формальное согласование федеративной и самоуправленческой концепций, однако, как показывают документы, остался верен своим идеям.