Югославия в XX веке. Очерки политической истории

Как пишет сербский историк Л. Перович, рыночные элементы в экономике, открытость миру, ввоз новых технологий, развитие туризма, возможность работы за рубежом, свобода передвижения, попытка демократизации партии, – все это создавало ощущение перемен¹.

Однако уже начало 1960-х годов выявило ряд серьезных трудностей. Экономическая реформа 1961 г., на которой настаивали Э. Кардель, М. Попович, С. Вукманович-Тем-по, должна была решить ключевой вопрос распределения общественного дохода между хозяйствующими субъектами и государством. Рабочие коллективы использовали новые возможности и распределяли накопления в пользу заработной платы. В результате в стране наблюдался более высокий рост доходов рабочих по сравнению с производительностью труда. Критики системы самоуправления говорили, что страна идет к анархии и дезинтеграции общества.

Уже в первые годы шестого десятилетия XX в. стало очевидным, что экономическое развитие неблагоприятно, а некоторые даже характеризовали 1961–1962 гг. как время застоя². В самом конце 1959 г. в ЦК СКЮ подсчитали, что за три последних года слаборазвитым регионам (Македония, Черногория, Косово-Метохийская область) государством было перечислено 82,8 млрд, динаров из Общего инвестиционного фонда и еще 100,4 млрд, динаров из других государственных фондов³.

Трудности проявлялись не только в экономике. Любые реформы в условиях однопартийной системы сдерживались жесткой партийной структурой, в которой все вопросы решало очень ограниченное число лиц. Лидер македонских коммунистов Крсте Црвенковски вспоминал, что в 1962 г. они критиковали работу ЦК, так как его Исполком не собирался уже 38 месяцев, а многие вопросы решали «тройки» или «двойки», состоявшие из приближенных к Й. Броз Тито людей⁴.

Страна ждала изменений в экономике, политической системе, партии. Но будущее Югославии виделось по-разному. Сербия стремилась сохранить Югославию относительно централизованной. Словения и Хорватия выступали за большую самостоятельность республик как в экономической, так и во всех других сферах. Руководство страны колебалось. Й. Броз Тито всегда говорил о необходимости реформ, но боялся, что они затронут устои его власти и могут поколебать основы федерации. Поэтому в первой половине 1960-х годов он поддерживал и укреплял центральный аппарат.

В высшем руководстве страны и партии фактическим представителем Сербии был руководитель службы государственной безопасности А. Ранкович, а Словении – член узкого руководства партии Э. Кардель. Именно тогда начало проявляться противостояние двух идей, которые они олицетворяли, – прочной федерации с сильной центральной властью и мягкой федерации с сильными самостоятельными республиками. Хотя в Сербии практически не было тех, кто бы не поддерживал структурные реформы, словенские политики говорили о преобладании сербского унитаризма, противопоставляя его идеям самоуправления.

В начале 1960-х годов стали формироваться два взгляда на будущее страны. Одни отстаивали интегральное югославянство, другие хотели видеть свои республики сначала экономически более самостоятельными, затем экономически и политически самостоятельными, а через это – независимыми. И тогда же началось идеологическое противостояние между этими двумя тенденциями дальнейшего развития федерации. Им давались разные определения: югославянство и сепаратизм, или централизм и национализм. Явным лидером последних была Словения, первых – Сербия. Так, по словам Э. Карделя, уже в 1961–1962 гг. столкнулись догматические унитаристско-централистские силы с самоуправленческими. «Я думал, что мы уже проиграли историческую битву, что мы – свидетели поражения самоуправления. Тогда Тито встал на сторону Ранковича», – вспоминал он⁵. Известный сербский писатель и активный участник тех событий Д. Чосич, пишет о «тайной, кабинетной, кулуарной идеологической борьбе межу националистами, сепаратистами и югославянскими федералистами-централистами, которая началась одновременно с формированием нового государства»⁶. Для многих, выступавших за упрочение федерации, этот процесс связывался, прежде всего, с укреплением идеи югославизма.

Позиция словенцев впервые проявилась при голосовании в Союзной скупщине в декабре 1961 г. по поводу плана экономического развития на следующий год. Трое депутатов-словенцев в Вече производителей при голосовании воздержались, а в Союзном вече один голосовал против, что было совершенно несвойственно для коммунистической Югославии. Это произвело большое впечатление на политические круги страны. А. Ранкович был уверен, что об этой акции посланники предварительно договорились с Любляной.