Юла и якорь. Опыт альтеративной метафизики

И вот тут-то и возникает подспудное ощущение иррациональной несправедливости: ты готов тратить силы, делать то, что умеешь, готов свернуть горы, отдать последнюю рубашку, но, похоже, никому не нужна ни твоя рубашка, ни штаны, а то, что нужно, лишь привходящим образом, как сказал бы Аристотель, зависит от твоей готовности помочь. Требуется еще найти такое место и такое занятие, где максима твоей воли переводится в товарную форму. А такое место, будь оно за углом или где-то за тридевять земель, всегда отдает какой-то странностью: почему-то (почему?) именно там деньги растут как грибы. Ты вроде продираешься сквозь этот густой дремучий лес – и ни одного грибочка. Выходишь к прекрасному лесному озеру – райское место, просто глаз радуется, – и опять ничего. А где-то в неприметном месте все грибы и растут…

5

Что-то это еще напоминает. Мне, например, прямо сейчас это вдруг напомнило «Голубое сало» Сорокина: вроде бы там совсем о другом, но завиток странности очень похож. Где-то в далеком и очень условном будущем клонируют знаменитых писателей и создают им (клонам) все условия для творчества. Вроде бы симпатичная утопия: разве это не прекрасно, обрести новые произведения Толстого, Чехова, Платонова. Но в соответствии с замыслом Сорокина возродили писателей совсем не для приумножения шедевров мировой литературы. Сделали это потому, что во время создания шедевра вырабатывается особое «голубое сало», обладающее универсальной ценностью (в романе оно способствует обретению долголетия и даже бессмертия).

На первый взгляд перед нами весьма экзотический изгиб воображения автора, но если вдуматься, то ведь деньги достаются нам примерно таким же образом. Ты вовлечен в то, что ты умеешь, знаешь и хочешь – но попутно твой продукт обретает еще и товарную форму. Следовательно, приносит деньги! И чем это не «голубое сало», с той разницей, что некоторые (их называют еще иногда воротилами бизнеса) напрямую вовлечены в «сальное производство» – хотя даже они не до конца понимают, почему именно здесь растут грибы… то есть создаются или заводятся деньги. А вот другие – явное большинство человечества – добывают столь необходимое «голубое сало» без сколько-нибудь внятного соотношения со своими способностями, побуждениями, самыми искренними желаниями. Разве что утешают себя: видно, таков уж замысел Бога обо мне.

Таким образом, траектория следующего упрощения, которое уже началось, и понятна, и насущна. На повестке дня отказ от фетишизма производительности труда и устранение все более теряющего адекватность критерия товарной формы. Вспомним, как ставился вопрос когда-то перед первым упрощением: «Если труд есть источник процветания и благополучия, то зачем отвлекаться на всевозможные замещающие операции? Почему бы не оставить в стороне то, что не сказывается на результатах труда непосредственно?» Разрешением вопроса и стало упрощение, обретение чистого товарного производства, клеточки, или кванта капитализма. Теперь вопрос озвучивается несколько более смутно, но примерно так: «Если деньги есть мера моей значимости, и кроме того, это всемирное «голубое сало», которым смазываются все шестеренки этой жизни, включая шестеренки моего собственного воображения, и я готов посвятить свою жизнь тому, чтобы их зарабатывать, то почему же для этого я по непонятным причинам должен идти в какие-то странные места, в которых, собственно, деньги и делаются (зарабатываются)? Почему нигде больше “голубое сало” не капает?»

И надо сказать, что это не просто резонный вопрос – это своего рода крик души: ведь тот, кто мысленно пытается его сформулировать, отнюдь не собирается этим сказать, что хочет получать деньги просто так. Задающий вопрос и вправду намерен приложить все усилия; но почему же прямо здесь, в пределах досягаемости, из него не могут выжать «голубое сало», которое все вокруг так жаждут?

Что ж, мы уже видим некоторое движение в направлении ответа: назревает отмена неправомерной оценки результатов труда частными обстоятельствами конъюнктуры, упрощение неравномерной (анизотропной) топологии производства. Первым на это обстоятельство указал Бодрийяр[103], обратив внимание на то, что явочным порядком капитал уже оплачивает простой факт присутствия на рабочем месте, ссылаясь лишь для виду на необходимость борьбы за прибыль и эффективность. Бодрийяр прав, считая это своего рода трюком, и действительное установление справедливости должно прийти не отсюда. Но направление то же, и факты симптоматичны.

В этом же ключе следует трактовать и появление криптовалют, понятно, что биткоин – это только первая ласточка. Биткоин создается вслепую и слишком косвенно, но заложенный в нем принцип постепенно проясняется: речь идет о том, чтобы учесть и монетизировать не только занятость на определенных площадках, чья локализация и вправду становится все более странной, но и универсальную мобилизованность индивида, готового обменять самые разнородные усилия на эту драгоценную субстанцию, которая теперь является еще и топливом воображения и воли.