Юла и якорь. Опыт альтеративной метафизики

Вот и «криминальный спин» в самовращающейся экономике разворачивает собственную реальность, негативная реакция на которую как раз и побуждает остановить юлу, чтобы ее отладить, непременно звучат и более радикальные требования вообще без нее обойтись. Следует, пожалуй, заметить, что коль скоро экономика выходит на уровень самовращательности, в ней неизбежно происходит синтез различных полей и частиц с различными спинами (амплитудами). Допустим, образование криминального капитала можно предотвратить. Однако нельзя предотвратить рискованные инвестиции, включая сюда и биржевые спекуляции, и другие игры. Такую ситуацию следует отнести к неизбежным издержкам работы капитала, то есть всякой автономной производящей экономики. Тотальность ограничений в этом отношении приводит к падению юлы и свертыванию всех ее эффектов, не только спонтанного производства и обмена вещей; сворачивается в том числе проекция волчка в континуум человеческой психики, и как следствие репрессируется предприимчивость в широком смысле слова, так сказать, инициативность за пределами специфических умений.

Применение метода юлы для анализа и объяснения производящей экономики этим, разумеется, не исчерпывается, немало интересного связано с проблемой взаимной трансцендентности проекций, но нам пока этого достаточно.

* * *

Бросим теперь заново взгляд на человеческие феномены с позиций метафизического принципа самовращательности как исходной данности, на фоне которой могут создаваться произведения покоя (всегда относительного) и шедевры вторичной самовращательности, способные к синтезу новой субстанции. Тут важно собраться с мыслями и хорошенько присмотреться. Вот природа в совокупности своих наслаивающихся конденсатов от «обычного вещества» (теперь это стандартный физический термин) до биологической жизни и ее эффектов; каждый из конденсатов генерируется собственным самовращающимся волчком. Вот экономика – запущенная нами, но переведенная на генезис, не нуждающаяся в тотальном подкручивании юла, верное свидетельство человеческого могущества. А нет ли в ближайших и дальних окрестностях еще чего-нибудь подобного?

Мегамашины в смысле Мамфорда, сопоставимые с экономикой, могут и должны обнаружиться несмотря на трудности, препятствующие идентификации. Казалось бы, какие тут трудности, если речь идет о вещах размером с экономику, а может быть, и больше? Тем не менее трудности есть и немалые, и они отсылают к известному даосскому тезису о том, что «надежнее всего Поднебесную можно спрятать в Поднебесной». Несопоставимые и даже трансцендентные друг другу вещи можно спрятать, например, в единстве имени. Современная социальная инженерия хорошо усвоила этот прием маскировки, засунув гомосексуальные союзы в благопристойный ярлык «семья». Для таких маневров в русском языке есть хорошее сравнение – «Под дурочку шарить», – но ведь сработало же!

А уж «экономика» и в самом деле исторически соединяет в себе множество формаций. Дистрибуция вещей может осуществляться посредством самых различных принципов, и их сокрытие под единым именем экономики, конечно, здорово затрудняет работу историкам, экономистам, культурологам, совершенно запутывает здравый смысл – увы, дезориентирует и философов. Но метод юлы меняет дело: он позволяет выделить автономную экономику и ее имманентные поля из грандиозного смешения практик дистрибуции вещей – выражаясь языком Маркса, из многоукладности, обусловленной не только историческим наследием, но и современными напластованиями, регулярно появляющимися в соответствии с требованиями этики и текущей политики (то есть популизма). Да, вещь как итог получается во всех случаях ввиду неизбежности объективации для любого систематического проявления духа, но это несколько иная тема. В некоторых случаях вещь (изделие) принимает товарную форму, но юлу производства все равно надо раскручивать. И лишь когда мы наконец регистрируем самовозрастающую стоимость, возобновляемое расширенное воспроизводство, вот тогда мы наконец можем воскликнуть, что наша юла ушла в свободное плавание или в свободный полет, стала самовращающимся волчком. До рукоятки юлы все еще можно дотянуться, это может сделать, например, пресловутая мозолистая рука рабочего класса, но искусственная прозрачность, силовое поле Лейбница, еще раскинуто над миром как шатер. И не всегда можно сразу определить, кто кем распоряжается: предприниматель своим капиталом или капитал своим человекоорудием.