Юлиан и Нона

Второгодник Гарик Крапивницкий по кличке «Крапива» был на два года старше меня. Разница небольшая, но перед встречей с ним я робел так, будто сейчас мне предстоит разговаривать не с двоечником и хулиганом, а с целым, например, комиссаром Каттани! Я холодел от ужаса и по сто раз представлял, как скажу ему, что знаю, где хорониться сокровища! Он, конечно же, захочет поднять меня на смех, а я ему скажу: «В моей квартире!» И тогда он растеряется, не будет знать, что ответить, а я его ещё больше огорошу! Расскажу ему про медальон и про то, что его можно будет спокойно взять, пока родители в рейсе, а Валёк на занятиях в своём дурацком клубе по восточным боевым искусствам. Но сколько я мысленно не распределял роли между мной и Гариком, всё прошло не так, как я ожидал. Во-первых, «Крапива» ни в какую не захотел видеться со мной один на один на заброшенном карьере, куда я уговаривал его прийти, он не поверил, что разговор мой серьёзный и стоит того. И мне пришлось на свой страх и риск подходить к его компании за школой во время большой перемены. «Крапива! — позвал я его издалека. — Чего тебе надо?» Недовольный откликнулся он. — Иди сюда! Уже менее решительно попросил я. — Тебе надо, ты и иди, — ожидаемо ответил хамоватый Гарик, и его дружки заржали и начали меня высмеивать на тему того, что, мол, в Гарике увидел «шестёрку». Я обиделся и, преодолевая страх, подошел и влился в их компанию. Ребят было четверо, не считая Крапивы, но мне было уже всё равно, раз уж поговорить с глазу на глаз не получилось, я готов был выложить всё прямо сейчас, при всех! Потому что знал, если не сейчас, то я уже никогда не решусь. И я начал, напустив на себя как можно более деловой вид. Я старался говорить не торопясь, как в сериале про американскую мафию, но у меня не получалось, я то и дело сбивался с мысли, но в конце концов всё же рассказал свой план по ограблению собственной квартиры. Пацаны слушали меня сначала со смехом, но чем больше я говорил, тем серьёзнее становились их лица. Они, конечно, попытались сделать вид, что не верят мне и что не пойдут на дело, но я знал, что верят и обязательно пойдут! Все знали, что мои родители много разного заграничного привозят и что наша квартирка, как у них говорят, «козырная». А ещё все знали, что Гарик игроман, что он все свои деньги проигрывает в игровых автоматах и не только свои деньги, а ещё и подворовывает. За что и находится на учете в милиции. Конечно, он и его дружки не могли упустить такой шанс, и Гарик, прежде чем сказать «ладно!», только лишь спросил: «А чего ты этот медальон сам не стибришь?» «Тогда предки сразу допетрят, что это я. Они видели, как я психанул, когда медальон Вальку отдали. Отец тогда разорался». «А сейчас, если вашу хату обнесут, ты думаешь, он орать не будет? И к ментам не побежит?» «Как он побежит? Медальон-то он незаконно вывез из Германии. Он побоится в милицию обратиться и на меня не подумает…» «А ты, значит, у нас «Павлик Морозов»? И не жалко тебе своих?» «Чего мне их жалеть-то? Им их самолёты вечно важнее меня… А Вальку так и надо! И без медальона не умрет… Так что поможете мне, пацаны? Только, чур, всё по-честному: вам техника и деньги, а мне медальон». «Ну ладно!» — сказал Крапива, высокомерно глядя на меня. И глазки его заблестели от предчувствия большого куша и лёгкого дела. Я же, наоборот, чувствовал на сердце тяжелый камень, но отступать было некуда…

* * *

Родители отбыли в свой очередной рейс в четверг, а мы с ребятами договорились провернуть наше дельце в субботу днём, когда Валёк уйдёт на занятия по дзюдо, которые он никогда не пропускал, и дома никого не будет.

Но грабители явились на следующую же ночь после их отлёта. И тогда весь мой план пошёл псу под хвост, потому что я лишь в одном оказался прав, в том, что отец не будет заявлять в милицию о пропаже медальона. Его хотел вызвать я сам, но не успел, я лежал на полу, а из шеи моей фонтаном хлестала кровь, но мне не было больно, просто очень захотелось спать.

Дремотное это состояние навалилось на меня только после ранения, а пока я страдал тяжёлой бессонницей. После разговора с Гариком я не спал ни одной ночи, я всё делал о предстоящем грабеже и о медальоне…

Эта проклятущая безделушка не выходила у меня из головы! Но мне было очень стыдно перед родными, я понимал, что отменить всё я уже не смогу, и Гарик с дружками явится в мой дом независимо от того, хочу я этого или нет, но и тут я ошибся. В ту ночь к нам в квартиру вломилась вовсе не дворовая шпана, а люди гораздо страшнее, вернее, и не люди вовсе.

Я помню этот момент так, будто это всё произошло вчера. Я сидел ночью на кухне без света и пил чай со сладкими сухариками. Последнее время я от постоянного беспокойства, терзающего меня, стал налегать на сладкое больше, чем обычно.