Юлианна, или Игра в «дочки-мачехи»

Жанна и Жан тем временем решили пробраться в комнату сестер, чтобы наконец подсунуть Аннушке в подушку орех зависти. Оба они обернули себе головы черными шарфами с какими-то таинственными языческими символами – это у них было вроде противогазов, без них они не решились бы войти в комнату девочек, чтобы справиться со своей подлой задачей. В комнате этой, хотя там в это время не было ни сестер, ни Александры, ни Ангелов, Жанне и Жану было тяжко, душно и страшно, ведь она была намоленная, с иконами и святой водой в красном углу!

Кровать у сестер была одна, но двуспальная, и Жанна решила, что Аннушка наверняка спит у стенки, а Юлька – с краю. Она сняла с подушки наволочку и маникюрными ножничками аккуратно подпорола подушку.

Жан засунул орех прямо в подушечную начинку!

Жанна достала из кармана заранее припасенную иголку с белой ниткой, чтобы зашить прореху в подушке.

– Оставь! Не зашивай ничего, – просипел Жан из-под маски, – и так сойдет! Бежим отсюда, я задыхаюсь, мо́чи нет!

– Минуту потерпеть не можешь? – недовольно просипела Жанна из-под повязки.

– Нет-нет, не могу! Ты же не хочешь, чтобы я заболел?

– Ладно, сматываемся! – Жанна натянула на подушку наволочку и бросила ее на кровать.

– Идем-идем, хозяйка! – торопил ее Жан. – Скоро Михрютка явится с донесением!

А Михрютке и вправду надоело сидеть в снегу, он решил, что все интересное уже подсмотрел и услышал, и с чувством исполненного долга отправился восвояси.

Жан и Жанна уже успели прийти в себя после своей удачной вылазки, когда из отверстия под потолком к их ногам свалился домовой.

– Ну, так и что же там творится у сарая? – спросила его Жанна.

– Зайссам еду носят! – доложил Михрютка. – Дураки какие-то эти дети! Зачем это надо диких зайссев кормить? Может, они хотят их откормить как следует, а потом зарезать и съесть? Или продать? Не понимаю…

– А тебе и не надо понимать, табуреточка. Тебе надо следить, не затевают ли они там чего-нибудь опасного.

– Опасного для них самих, – уточнил Жан.

– Да вроде бы нет, ничего такого я не видел…

– А не приметил ли ты, Михрютка, чтобы кто-нибудь из друзей наших девчонок затаил на них зло или обиду?

– Да нет, им все были рады. Подумаешь, героини из заточения вернулись: «Мы так соскучились, ох! Мы вам так рады, ах!» Мне все эти их чувства и наблюдать-то было противно.

– И никто не позавидовал, что девчонок все так радостно встречают?

– Да вроде бы нет, не заметил…

– У-у, пуфик бестолковый!

Михрютка только вздохнул сокрушенно: он уже привык, что хозяйка постоянно его всякими такими нехорошими «мебельными словечками» оскорбляет. Правда, он эти словечки запоминал, собираясь Жанне за каждое в свое время отплатить, но пока что сносил их безропотно, по крайней мере, с виду: он-то знал, что впереди их с Жанной ожидает вечность в аду!

– Что ж, так они все работали и работали, никто даже ни разу не поссорился, не поругался?

Тут Михрютка разом воспрянул духом.