Юлий Цезарь. В походах и битвах

В том же самом роде и духе преследовал он, с крайним напряжением сил, разбитого Помпея, даже до Египта. Но тут, вследствие именно этого, он сам, с своими слабыми силами, очутился в очень трудном и опасном положении. Однако вспомогательные средства, развитые его неистощимым гением, его доверие к себе и геройские отважность и храбрость достойно становятся наряду с прежними, лучшими военными подвигами его. Египет легко мог бы сделаться пределом его военной славы, если бы он, Цезарь, хотя на минуту усомнился в своем счастье, т. е. в самом себе. Тем не менее прибытие его в Александрию с слишком слабыми силами, происшедшие оттого продолжительность Александрийской войны и особенно 2-месячное бездействие его после нее в Александрии нельзя не признать ошибками, которые только продлили междоусобную войну и стоили ему новых походов и много усилий, трудов и пожертвований.

Поход его против Фарнака был хотя и политическою необходимостью, но по другим, еще более важным политическим обстоятельствам в Риме и Африке – весьма несвоевременным и еще более замедлил и затруднил довершение междоусобной войны. Скорую же и легкую победу над таким жалким противником, как Фарнак, и над его варварскою, азиатскою армией сам Цезарь не считал особенно важным военным подвигом, хотя она была очень важна в политическом отношении.

Велико, без сомнения, было впечатление, которое Цезарь производил на людей своего времени, но едва ли не еще значительнее были глубоко укоренившиеся понятия многих римлян о республиканской свободе. Они видели в Помпее мученика своих политических верований и теснее соединили сильные еще остатки его партий. Они нимало не принимали в уважение, что Цезарь не менее пяти раз предлагал Помпею мирные переговоры и получал решительные, обидные отказы. Они вероятно придавали этим предложениям неблаговидные побуждения. Но, с какой бы стороны ни рассматривать их, нельзя не признать, что Цезарь не мог поступить сообразнее с целью и что если с его стороны и скрывалась какая-нибудь хитрость, то по крайней мере трудно было открыть ее. Все, что можно было бы заметить в этом отношении, ограничивается тем, что Цезарь, при своих попытках к примирению с Помпеем, считал наиболее сообразным с своими выгодами самому первому предлагать мирные переговоры.

Все это может послужить к объяснению причин Африканской войны. Цезарь, потеряв много времени в Александрийской войне и в походе против Фарнака, думал вознаградить это поспешною переправою в Африку, с частью своих сил, осенью, в самое бурную на море пору года и вследствие бури, рассеявшей его флот, в третий раз очутился в таком же трудном и опасном положении, как в Эпире и Александрии. Хотя, с одной стороны, медлить ему действительно было невозможно, но, с другой стороны, судя по предшествовавшим примерам и последовавшим обстоятельствам, можно полагать, что ему лучше было бы или переждать осеннее и зимнее время, или по крайней мере отправиться в Африку со всеми своими силами вместе, приняв надлежащие, лучшие меры на случай бури. Мнения в пользу и против этого были уже изложены выше. Высадка Цезаря близ Гадрумета, с небольшим числом войск, была совершена с необыкновенными отважностью и счастьем в том отношении, что против Цезаря был Консидий и что Цезарь принял все возможные меры предосторожности во все время пребывания своего при Руспине. Действия его при этом городе и Уците, с целью выманить Сципиона на равнину, обложить его и принудить к бою, отличаются таким искусством, которое ясно само по себе и не требует доказательств. Только одни огромные фортификационные работы Цезаря составляют загадку, тем труднее разрешимую, что Цезарь при Диррахии испытал невыгоду таких работ, именно в том отношении, что с слабейшими силами хотел обложить сильнейшего неприятеля, владевшего морем и флотом на нем. Но его морская экспедиция из Лепты в гавань Гадрумета особенно замечательна своими смелостью, энергией и быстротой. Все остальные затем действия Цезаря в Африке, до сражения при Тапсе включительно, являют сильного волей и опытностью полководца, а экспедиция его к Зете в тылу Сципиона – столько дерзкой отважности, что военная история представляет очень мало примеров подобного рода действий, не с отрядом, а с большим числом войск, почти с половиною армии, да и сам Цезарь ни прежде, ни после не совершал такого отважного подвига.

Наконец последний поход его в Испании, хотя менее обилен подвигами, однако весьма замечателен действиями Цезаря на р. Бэтисе, посредством которых он постепенно оттеснил Секста, а потом Гнея Помпея, последнего – до Мунды, близ моря, тылом к нему, и здесь, после упорнейшего боя, начатого собственным порывом войск его, Цезаря, и в котором он сражался за сохранение своей жизни, успел наконец, вследствие случайного обстоятельства, одержать победу и нанести Помпеевой партии последний удар.