Юлия Данзас. От императорского двора до красной каторги

И вот 3 (16) сентября 1920 г. Юлия Данзас была принята в Католическую церковь в часовне Сошествия Святого Духа после произнесения формулы, требуемой от православных священников, переходящих в католицизм[32]. Эта часовня была устроена в 1912 г. на втором этаже деревянного дома на углу Бармалеевой и Большой Пушкарской улиц. Расходы на постройку были «покрыты княгиней Марией Волконской из Рима»[33] и княгиней Ушаковой[34]. Приходским священником, назначенным в июле 1912 г., был отец Иоанн Дейбнер[35], живший в этом же доме. Под давлением викарного епископа Санкт-Петербургской православной епархии Никандра, церковь была закрыта для публичных отправлений культов с марта 1913 г. по апрель 1917 г., а затем окончательно закрыта большевиками в декабре 1922 года. Тогда литургию проводили в квартире Юлии Данзас. В 1918 г. петроградская община русских католиков восточного обряда насчитывала примерно 400 членов, но только 70 в 1921-м, из которых более половины имели высшее образование, а за период с 1918 по 1923 г. М. Шкаровский сумел составить список из 141 прихожанина[36]. Пьер Паскаль «усердно посещал эту небольшую общину русских католиков славянского обряда»[37].

Отец Леонид Фёдоров, ставший духовным отцом Юлии, писал магистру Шептицкому 1 августа 1921 года:

«Большой популярностью пользуется у нас Юлия Николаевна Данзас: исключительно русская патриотка, с огромным образованием, она считается в ученом мире выдающимся знатоком философов, в особенности Платона. Не менее знаменита она своим капитальным трудом о гностических сектах. В данное время она профессор французской и английской истории в университете имени Герцена, заведует инкунабулами в Публичной библиотеке и состоит председательницей отделения Дома ученых, где я состою членом (как видите, и я попал в число ученых, т. к. в советском царстве на безрыбье и рак рыба); мы с ней встретились, и Господь дал мне душу, в совершенстве приготовленную и ждавшую человека, который опустил бы ее в живительный источник святой Вселенской Церкви. Но хотя я был только исполнителем воли Божией и сделался ее духовным отцом, среди православного духовенства с быстротой молнии распространился слух, что это я ее соблазнил и увел. Православное духовенство видело в ней твердый оплот Церкви и неутомимого деятеля на пользу православия; потеря ее является для них очень и очень чувствительной. На меня – ни в чем неповинного – сыплются анафемы и проклятия, но вместе с тем возрастает и моя известность, потому что стоустая молва все-таки верит, что я виновник ее присоединения»[38].

Выбор восточного обряда

При старом режиме к восточному обряду относились с подозрением, как к более способному соблазнить православных, чем латинский обряд (петроградская Католическая церковь восточного обряда была легализована лишь в 1911 г.). То же самое происходило и при советском режиме: секретарь Петроградского совета Ларионов объявил Юлии Данзас, пришедшей в июне 1923 г. потребовать вновь открыть Церковь Сошествия Святого Духа, опечатанную 5 декабря 1922 года:

«Ополячится тысяча, ну десять тысяч человек. Это нам не страшно. А в подлую фёдоровскую церковь пойдут миллионы, пойдут в католическую интернациональную организацию! Не просите, вопрос решен: церковь будет ликвидирована»[39].

В своих «Воспоминаниях об общине сестер-доминиканок Третьего ордена восточного обряда в Москве» Анатолия Новицкая (сестра Иосафата) сообщает, что