- Юлия Николаевна

***
Ракитин поднялся на лестничную площадку второго этажа и остановился. Идти дальше он не стал – вместо того капитан подошел к одной из дверей и нажал на звонок.
Дверь открылась буквально через секунду. Из-за нее раздавались звуки гармони и нестройный гул голосов.
Перед Ракитиным стоял сильно подвыпивший молодой человек в костюме, при галстуке, однако без сорочки. В одной руке он держал полную рюмку водки, в другой – был зажат огурец. Сфокусировав взгляд на госте, молодой человек строго сказал:

– Моя фамилия Бубенцов. Вы, надо полагать, Мартын Мартыныч. А вот опаздывать у нас ка-те-го-ричсски, – молодой человек протянул рюмку Ракитину и пояснил: – Штрафную!

Ракитин взял у Бубенцова огурец, откусил от него и вставил обратно в пальцы гостеприимного хозяина. От рюмки капитан уклонился и быстро прошел в коридор.

Это была огромная, четырех или пятикомнатная квартира, и, скорее всего, коммунальная – стены коридора были обклеены несколькими сортами обоев, а пол был крашен прямоугольниками, не совпадающими по цвету.

У стены рядком сидело несколько древних старух. Они были неподвижны и совершенно безучастны, как каменные истуканы в египетском Абу-Симбеле. На лице одной из них лежал густой слой пудры, а ярко нарисованный помадой рот не совсем совпадал с природными очертаниями губ. В седую прическу другой старухи была кокетливо воткнута кладбищенская пластмассовая роза. Третья, вцепившись обеими руками в окуляры, пристально смотрела на Ракитина сквозь полевой бинокль.

В углу яростно фехтовали на мечах двое мальчишек, нарядная девочка освещала место сражения зажженной свечой, поднятой в руке.

Справа, за дверным проемом без дверей, по всей комнате, плясали так, что гудело межэтажное перекрытие. Неслась песня, исполняемая нестройными женскими голосами.

Говорят, она красива.
Ох, не верь ты, Ванечка:
Красота ее в аптеке –
Рубель двадцать баночка

Танцоров было не меньше десятка. Ни о каком парном танце тут не было и речи – скакали плотной гурьбой, выбивая каблуками из пола грохот и пыль.

Пожилой гармонист, скучая, невозмутимо сидел на стуле. Пальцы его виртуозно порхали в воздухе, два касаясь кнопок трехрядной клавиатуры.
Вдоль стен буквой «П» стояли составленные столы, на которых громоздились бутылки и самая разнообразная снедь. На перекладине буквы, как нахохлившиеся воробьи, понуро сидели жених с невестой, смотря в разные стороны.
Вдруг сбоку поднялся некто, с обширной лысиной, покрытой частыми каплями пота. В одной руке человек держал стакан, заполненный на треть, а в другой – вилку. Понюхав содержимое стакана, человек сморщил нос и принялся стучать вилкой по водочной бутылке.
Гармонь охнула и повисла на ремне, расправив меха. Топот нестройно затих. Прервав игру, гармонист вынул из кармана слуховой аппарат. Затем проворно вставил его в ухо.
Тамада со стаканом в руке повернулся к молодоженам. Прочистив горло, он сказал:

Желаю пр

ожить вам счастливый век,Любви, детишек десять человек
По жизни есть не только рыбу хек
А берегов молочных
И кисельных рек!

От стола оторвал голову какой-то человек, который до этого безмятежно спал. Он посмотрел на тамаду мутными глазами и с трудом разлепил губы: