- Юлия Николаевна

Обойдя подчиненного, он остановился перед Юлией Николаевной. Не спуская с нее глаз, генерал с чувством пожал Деминой руку, удерживая ее несколько дольше, чем это потребовалось бы для обыкновенного приветствия.

– Сколько не виделись, Юля? – Спросил он. – Год? Больше? Рад тебя видеть.

– Я тоже, Олег Иванович… – улыбнулась Юлия Николаевна.

Бояницев отпустил руку Деминой, вздохнул и посмотрел на часы.

– Ну ладно…. Сейчас не до сантиментов. Давай-ка к столу, Юля. Начнем сразу о деле. Тем более, что дело такое, что… – генерал повернулся к Каратаеву. – Да и ты проходи, в дверях не стой.

Дементьева и Каратаев расположились в креслах напротив друг друга. Бояринцев сел на свое место и развернул к посетителям включенный ноутбук. На экране была фотография Лунина в форме, но без головного убора.

– Это лейтенант милиции Николай Лунин. Служил в одном из райцентров Ярославской области. Погиб при задержании двух особо опасных преступников. Вчера. Погиб он в буквальном смысле этого слова – три пулевых, одно проникающее ножевое. Все ранения – в грудную клетку. Смерть констатировал врач Судимцев, который осмотрел труп на месте происшествия.

Дементьева с сочувствием посмотрела на фото. Лейтенант милиции был молод и достаточно хорош собою. Улыбаясь, он смотрел с монитора на Юлию Николаевну, встречая взгляд ее взгляд уверенно и вполне оптимистично.
Бояринцев задумчиво вздохнул и щелкнул Лунина курсором по носу.

– Однако, из морга он ночью исчез, – медленно проговорил он. – Кроме того – до нас дошли косвенные доказательства тому, что он все еще жив.

Дементьева удивленно перевела глаза на генерала.

– Вы полагаете, что… – проговорила она.

– Именно так, Юля, – задумчиво отозвался Бояринцев. – Именно так.

Каратаев кашлянул.

– Юлия Николаевна прекрасно понимает, что это может быть такое. Нам интересно узнать, были ли аналогии. Если были, то мы можем говорить о периодичности. А если периодичность все-таки будет установлена, то случай этот – именно наш.

Юлия Николаевна выпрямилась в кресле и на несколько секунд прикрыла глаза. Бояринцев и Каратаев смотрели на нее напряженно, не спуская глаз. Наконец, Дементьева подняла веки. Она дотронулась до виска, будто ощутив внезапный и болезненный спазм. Побледнев, она посмотрела на генерала.

– Такой случай был описан у Франсуа Сореля, в «Метаморфозах человеческой страсти», – медленно сказала Юлия Николаевна.

Бояринцев подался вперед, положив обе ладони на столешницу.

– По существу, Юля, – сказал он. – По существу.

– Книга выходила во Франции, в начале 19-го века, – продолжала Дементьева уже спокойнее. – В ней описывалась необыкновенная история некоего маркиза Антуана де ла Пайетри, жившего в конце восемнадцатого века.

– Что за маркиз? – быстро спросил Бояринцев, будто речь шла о живом подозреваемом.

– Это был известный парижский любовник, мот и дуэлянт. Восемьдесят две дуэли принесли ему славу самого опасного и отчаянного фехтовальщика Франции.

– Восемьдесят две? – задумался Каратаев. – Значит, он вышел победителем по крайней мере из восьмидесяти одной. В таком случае его слава не случайна.

– Ты прав, Антон, – усмехнулась Юлия Николаевна. – Она не случайна. Только фехтовальщиком он был самым посредственным. Во время поединка его тактика была такова – он кидался на противника прямолинейно, как бык. Ловил клинок грудью и шел вперед. Он накалывал сам себя до упора, буквально до самого эфеса. Оказавшись с оппонентом лицом к лицу, маркиз доставал из-за голенища кривой испанский нож и хладнокровно перерезал ему глотку.