Юлиус Эвола, Рене Генон и христианство

Поль Серан напоминает нам, что в своём стремлении к цивилизации «интегрального христианства», Генон всегда находится «вне и выше модернистских перспектив фундаменталистов». Такой же является и наша точка зрения в анализе христианства как метаполитического явления. Не следует приходить к заключению, что мы ставим на один уровень абсурдные критерии аджорнаменто[11] с гораздо более интересными концепциями архиепископа Лефевра[12] и аббата Жоржа де Нанта[13]. Для нас, как и для фундаменталистов, христианская концепция общества основывается на значении порядка, власти и аристократии, при условии понимания этих условий в их высшем смысле. Согласно греческой этимологии, аристократия означает «правление лучших», что назначены таковыми в соответствии с духовными критериями. Когда мы говорим о власти, очевидно, что речь идёт о духовной власти, которую следует отличать от светской, и которая в каждом нормальном обществе признана затем, чтобы укрощать «волю к власти» политических вождей. Что касается порядка, его не нужно путать с жестокими репрессиями. Это, прежде всего, гармония общественного мира, фактор гармонизации различий, порождающий элемент коллективного равновесия, интеграционная сила и преодоление антагонизма, инструмент, который унифицирует общественное разделение и пресекает потенциальные конфликты.

При метаполитическом анализе современного христианства, необходимо различать три течения: «левое» христианство, «правое» антихристианство и фундаментализм. Мы только что назвали положительные характеристики последнего. Отрицательной его чертой является тот факт, что фундаментализм отвергает эзотерический аспект христианской доктрины и точку зрения на её связь с Изначальной Традицией.

Халатность и пренебрежение к эзотерической части христианства достигает полного согласия с оценкой его экзотерического призвания. Хотя фундаменталисты считают это авторитарное и аристократическое призвание знаменитым «церковным порядком», столь высоко ценимым Шарлем Моррасом[14], которому Эрик Вартр посвятил важнейшую главу своей книги «Шарль Моррас: духовный путь» (1978), — привилегия эзотеризма не несёт опасности возникновения сектантской и догматической исключительности, что может также претендовать на духовную монополию и презрение к другим традиционным религиям, несправедливо рассматриваемым как низшие. Генон напоминает в «Очерках о христианском эзотеризме» (стр.21): «Исключительность неизбежно присуща любому эзотеризму как таковому». Что касается Эволы, он осуждает эту исключительность, которая приводит большинство католиков к тому, чтобы считать свою традицию «единственным хранилищем истинного и совершенного откровения». Он добавляет: «В данном случае речь идет не о «вере» и неверии, но о знании и неведении. Поэтому те из нынешних католиков, кто продолжают одержимо настаивать на догматической исключительности своей веры, подобны тем, кто упорствуют в отстаивании неких физических и астрономических концепций, содержащихся в Ветхом Завете и полностью опровергнутых в наши дни» («Люди и руины», стр.139).

По крайней мере, исключительность фундаментализма последовательна, и реализуется, восставая против традиционных религиозных систем и подрывных тенденций протестантизма и марксизма. Но не таков случай сторонников «экуменизма»[15], которые поняли, что, даже оставаясь непреклонными перед индуизмом и исламом, они заключают соглашение с протестантами. Этому низшему экуменизму следует противопоставить экуменизм высший, анагогический универсализм, основанный одновременно на радикальном отказе от всех форм подрывной деятельности и на оценке общего для всех традиционных религий доктринального фона, от греческой мифологии до индуизма, проходя через «пустыню монотеизма».

Экуменизм учреждает современную форму «левого» христианства. Наиболее экстремистский его вариант — «социальное христианство»[16], которое, основываясь на буквальном толковании некоторых фрагментов Священного Писания (особенно, Нагорной Проповеди), превращает послание Иисуса в буквальный эгалитаризм[17]. Из — за того, что он обещал Царство Небесное всем «кротким» и «нищим духом», Иисус стал предшественником Маркса и коммунизма. Ослеплённые своими классовыми проблемами, сторонники «социального христианства» даже не догадывались о том, что «бедность» и «богатство», о которых говорилось в этих текстах, не должны быть поняты в своём материальном аспекте.