Юлл

Коротышка, а вслед за ним и Верзила, вскинули свои автоматические ружья и выпустили по обойме, стреляя наугад в том направлении, куда ушёл Лингрен. Пули с визгом пронзали кусты и кроны деревьев, сшибая листья, и глубоко впиваясь в стволы. Лингрен несколько мгновений, как заворожённый, смотрел на эту стрельбу, даже не подумав спрятаться за ствол дерева. Из состояния оцепенения его вывела пуля, чмокнувшая в ствол лонона рядом с его лицом, и оцарапавшая ему щёку, отлетевшей щепкой, вторая пуля через секунду сбила толстую ветку у него над головой. Лингрен соскользнул вниз с дерева и бросился бежать. Он бежал, не разбирая дороги, продираясь сквозь кусты, и оставляя на них клочки своей одежды. Только сейчас ему по-настоящему стало страшно, только сейчас он понял всю опасность своего положения. Преследователи оказались умными и сильными охотниками, они играли со своей дичью, получая удовольствие от опасности и приключений. Такие не остановятся на полпути, чем труднее будет погоня, тем больше удовольствия они получат. А самое плохое в этом деле, что у них есть все шансы загнать его. Запасы еды у Лингрена, практически, закончились, а у них её ещё много. Он скоро начнёт слабеть, и преследователи будут неумолимо настигать его. Поэтому они и не торопятся, уверенные, что их жертва никуда не денется. Его охватила паника. Вдруг, нога Лингрена зацепилась за выступающий из земли корень, и он со всего разбега упал лицом в небольшую грязную лужу. Вода отрезвила его и привела в чувство.

– «Что же это я делаю?» – подумал он, приходя в себя. – «Бегу по элементарной прямой, да они мигом раскусят меня, ещё, чего доброго, и засаду впереди устроят. Нужно путать следы».

В течение следующего часа он пытался запутать охотников, резко поворачивая то влево, то вправо, совершая прыжки в сторону, возвращаясь назад, и используя местность. Наконец, убедившись в бесполезности своих попыток, он пробежал вперёд ещё два ниена и свалился от усталости на землю. Опять заболела нога, пораненная агнуупом. Он лежал, уставясь в синее небо с редкими облаками, не в силах пошевелиться, и грустные мысли крутились у него в голове.

– «Ну почему», – думал Лингрен, – «ну почему эти два человека так стремятся убить меня? Что я им сделал? Зачем бейлууны – служители богов, всюду преследуют флоотов? Флооты – отщепенцы, почему нас называют отщепенцами? Лед говорил, что во всём виноваты боги. До появления богов люди на всей Мууно жили дружно, как братья. Не было ни бейлуунов, ни флоотов. Давно, много поколений тому назад, люди не охотились друг на друга, не убивали других людей. Когда-то, в старые времена, все были счастливы. Лингрен рассказывал, что наши предки жили в больших красивых городах, свободно ходили по земле и никого не боялись. Из рассказов Леда выходило, что раньше все жители планеты летали по воздуху на большие расстояния и, даже, умели подниматься высоко в небо, прямо к звёздам. В городах были большие заводы, которыми управляли умные машины. Заводы эти выпускали много полезных вещей, машины строили широкие и гладкие дороги, по которым на большой скорости перемещались самодвижущиеся автомобили, перевозящие людей и грузы. Но потом, люди погрязли в грехах, возомнили себя равными богам и бросили им вызов. Предки, в гордыне своей, прогневали могущественных богов, и боги покарали их. Они спустились на землю в ослепительных летающих аппаратах и начали жечь зарвавшихся и порочных гордецов небесным огнём. Они сжигали города и уничтожали целые народы огненными шарами и смертоносными лучами, мстя людям за их грех и карая их огненной карой. Боги установили на всей планете божественные порядки и назначили бейлуунов следить за их соблюдением в своё отсутствие. Иногда боги спускаются со своих небес, проверяя соблюдение людьми божественных законов и карая их за отступничество».

Лингрен с трудом поднялся и побрёл дальше в лес. Он не хотел уходить от города, но спасительный лес отступал под натиском равнины и вынуждал Лингрена делать огромную дугу, постепенно удаляясь от конечной цели своего, оказавшегося таким опасным, путешествия. Выход на равнину равносилен самоубийству, охотники легко подстрелят его там, поэтому идти придётся лесом, по возможности, стараясь не очень уходить от города. Впрочем, какой там не очень, до города так и так ещё не близко. Лингрен почувствовал усталость не столько физическую, но, в основном, моральную, он уже не бежал, а брёл, продираясь сквозь густые кусты, запинаясь о корни, и чуть не падая. Он шёл, оставляя за собой хорошо заметный след.