Юмор – это серьезно. Гоголь, Крылов, Фонвизин, Салтыков-Щедрин и Грибоедов

Мы видим из фактов жизни Грибоедова, что его литературная деятельность не ограничилась созданием одной этой комедии. Он написал слишком даже много, если принять во внимание непродолжительность его жизни, в которой литературному труду он принужден был уделять очень немного времени. Но все остальное, что оставил Грибоедов после себя, оказывается неизмеримо ниже «Горя от ума», даже самым отдаленным образом не напоминает его знаменитую комедию и не выделяется нисколько из ряда заурядной посредственности. Вместе с тем очень сомнительно, удалось ли бы Грибоедову и в последующей своей жизни, если бы она продлилась долго, написать что-либо стоящее на одной высоте с «Горем от ума». По крайней мере, мы видим, что трагедия «Грузинская ночь», над которой он работал в последние годы своей жизни, представляла значительное отклонение в сторону. Несмотря на восторженный отзыв о ней Булгарина (не отличавшегося ни вкусом, ни эстетическим чутьем в оценке современных ему изящных произведений и очень часто вносившего в свои оценки личные пристрастия), можно предполагать, что «Грузинская ночь» далеко не имела бы того литературного значения, как «Горе от ума», ибо была внушена впечатлениями жизни чуждого народа, и, судя по фантастическому сюжету и сохранившимся отрывкам не бог весть какого высокого качества, имела бы, по всей вероятности, характер отвлеченной, чистой художественности в романтическом духе. Даже если бы Грибоедову удалось преуспеть на этом не изведанном еще им поприще, даже если бы трагедия его встала на одну высоту с лучшими изображениями кавказской природы и жизни – а в то время тема Кавказа была в моде в нашей литературе – и не уступала бы нимало ни «Кавказскому пленнику» Пушкина, ни «Мцыри» Лермонтова, то и в таком случае за комедией «Горе от ума» оставалось бы то преимущество, что она была не одним измышлением художественного творчества в духе господствующей литературной школы, а органическим продуктом самой жизни, она была пережита, выстрадана автором. Он заплатил ею за все те «мильоны терзаний», какие причинили ему современники, и поэтому в ней с такой силой, как ни в одном современном ей произведении, воплотился дух времени Грибоедова, все, чем жили и от чего страдали лучшие из окружавших его людей. Но комедия Грибоедова, будучи выражением духа своего века, имеет не одно историческое значение; она до сих пор сохраняет свою современность и, вероятно, как и все истинно великие произведения искусства, в продолжение многих и многих веков, а может быть, и тысячелетий будет представляться отражением страданий и волнений, наполняющих жизнь людей во все времена. Недаром комедия, как только была написана и задолго до появления в печати, сразу сделалась достоянием всей грамотной России. И до сего дня нет человека мало-мальски образованного, который не видел бы ее на сцене и не перечитывал бы много раз, при всяком удобном случае, не цитировал бы из нее массу стихов, вошедших в пословицы и поговорки, не употреблял бы имен действующих лиц ее в качестве нарицательных для обозначения различных категорий людей, встречающихся на каждом шагу. Наконец, до сих пор почти все действующие лица комедии дают каждому мало-мальски талантливому актеру весьма богатый материал для творчества, и трудность исполнения ролей Чацкого, Фамусова, Репетилова, Молчалина, Скалозуба и Софьи так велика, что роли эти, удаваясь лишь очень сильным дарованиям, до сих пор служат прекрасным мерилом для определения величины таланта. Такие крупные артисты, как Щепкин, Садовский, Шумский, Сосницкий, составили себе славу исполнением тех или других ролей в «Горе от ума».

Но замечательно, что при всей популярности, какою пользуется «Горе от ума», до сих пор еще мы не имеем вполне обстоятельной и установившейся оценки комедии Грибоедова – ни в эстетическом отношении, как театральной пьесы, комедии, ни в общественном. До какой степени приходится нам путаться в противоречивых взглядах, можно судить, сравнив две выдающиеся характеристики «Горя от ума»: характеристику Белинского и характеристику Гончарова («Мильон терзаний»).

Белинский, разбирая подробно, сцена за сценой, каждый акт комедии, пришел к полному отрицанию ее как комедии, причем нашел, что все развитие действия и любовной интриги крайне неестественно, что личность Чацкого ходульна – он просто крикун, фразер, идеальный шут, на каждом шагу профанирующий все святое, новый Дон Кихот, мальчик на палочке верхом, который воображает, что сидит на лошади, – и что горе его не от ума, а от умничанья. И из всего этого отрицательного анализа знаменитый критик сделал следующий печальный вывод:

«„Горе от ума“ не есть комедия, по отсутствию, или, лучше сказать, по ложности своей основной идеи; не есть художественное создание, по отсутствию самоцельности, а следовательно, и объективности, составляющей необходимое условие творчества.