Юмор начала XX века [сборник]

Беру я ее с собой, что бы колотить ею детей, которые подворачиваются мне под ноги. Должно быть, за это прозвали меня капуцином. Но подождите, сволочи, я вам обдеру еще уши!

Тетрадь

Мне дали пощёчину.

Я сидел у окна. Вдруг на улице что то свистнуло. Я высунулся на улицу из окна и получил пощёчину. Я спрятался обратно в дом. И вот теперь на моей щеке горит, как раньше говорили, несмываемый позор. Такую боль обиды я испытал раньше один только раз. Это было так: одна прекрасная дама, не законная дочь короля, подарила мне роскошную тетрадь. Это был для меня настоящий праздник, так хороша была тетрадь! Я сразу сел и начал писать туда стихи. Но когда эта дама, незаконная дочь короля, увидела, что я пишу в эту тетрадь черновики, она сказала: "Если бы знала я, что вы сюда будете писать свои бездарные черновики, никогда бы не подарила я вам этой тетради. Я ведь думала, что эта тетрадь вам послужит для списывания туда умных и полезных фраз, вычитанных вами из различных книг".

Я вырвал из тетради исписанные мной листки и вернул тетрадь даме.

И вот теперь, когда мне дали пощёчину через окно, я ощутил знакомое мне чувство. Это было то же чувство, какое я испытал, когда вернул прекрасной даме её роскошную тетрадь.

Художник и Часы

Серов, художник, пошёл на Обводный канал. Зачем он туда пошёл? Покупать резину. Зачем ему резина? Чтобы сделать себе резинку. А зачем ему резинка? А чтобы её растягивать. Вот. Что ещё? А ещё вот что: художник Серов поломал свои часы. Часы хорошо ходили, а он их взял и поломал. Чего ещё? А боле ничего. Ничего и всё тут! И своё поганое рыло, куда не надо, не суй! Господи помилуй!

Жила была старушка. Жила, жила и сгорела в печке. Туда ей и дорога! Серов, художник, по крайней мере, так рассудил…

Эх! Написал бы ещё, да чернильница куда то вдруг исчезла.

Новый талантливый писатель

Андрей Андреевич придумал такой расказ: В одном старинном замке жил принц, страшный пьяница. А жена этого принца, наоборот, не пила даже чаю, только воду и молоко пила. А муж её пил водку и вино, а молока не пил. Да и жена его, собственно говоря, тоже водку пила, но скрывала это. А муж был бесстыдник и не скрывал. "Не пью молока, а водку пью!" — говорил он всегда. А жена тихонько из‑под фартука вынимала баночку и хлоп, значит, выпивала. Муж её, принц, говорит: "Ты бы и мне дала". А жена, принцесса, говорит: "Нет, самой мало. Хю!" "Ах ты, — говорит принц, — ледя!" И с этими словами хвать жену об пол! Жена себе всю харю расшибла, лежит на полу и плачет. А принц в мантию завернулся и ушёл к себе в башню, там у него клетка стояла. Он, видите‑ли, там кур разводил. Вот пришёл принц на башню, а там куры кричат, пищи требуют. Одна курица даже ржать начала. "Ну, ты, — говорит ей принц, — шантоклер! Молчи, пока по зубам не попало!" Курица слов не понимает и продолжает ржать. Выходит, значит, что курица на башне шумит, принц, значит, матерно ругается, жена внизу на полу лежит, одним словом настоящий содом.

Вот какой рассказ выдумал Андрей Андреевич. Уже по этому рассказу можно судить, что Андрей Андреевич крупный талант. Андрей Андреевич очень умный человек, очень умный и очень хороший!

I. Воспитание

Один матрос купил себе дом с крышей. Вот поселился матрос в этом доме и расплодил детей. Столько расплодил детей, что деваться от них стало некуда. Тогда матрос купил няньку и говорит ей: "Вот тебе, нянька, мои дети. Няньчи их и угождай им во всём, но только смотри, чтобы они друг друга не перекусали. Если же они очень шалить будут, ты их полей скипидаром или уксусной эссенцией. Они тогда замолкнут. А потом ещё вот что, нянька, ты конечно любишь есть. Так вот уж с этим тебе придётся проститься. Я тебе есть давать не буду".

— Постойте, да как же так? — испугалась нянька. — Ведь всякому человеку есть нужно. "Ну, как знаешь, но только пока ты моих детей няньчишь, — есть несмей!" Нянька было на дыбы, но мотрос стегнул её палкой и нянька стихла.

— Ну а теперь, — сказал Ма<т>рос, — валяй моих сопляков!

И вот таким образом началось воспитание матросских детей.

Дедка за репку (балет)

Пустая сцена. Слева из земли что‑то торчит. Должно быть, репа. Играет музыка. Над рекой летает птичка. Справа на сцене стоит неподвижная фигура. Выходит мужичёнка. Чешет бородку. Музыка играет. Мужичёнка изредка притоптывает. Потом чаше. Потом пускается танцевать, напевая достаточно громко: "Уж я репу посадил — дил — дил — дил — дил — дил!" Пляшет и смеётся. Птичка летает. Мужичё<н>ка ловит её шапкой. Птичка — же улетает. Мужичёнка швыряет шляпу об пол и идёт в присядку, а сам опять поёт: "Уж я репу посадил — дил — дил — дил — дил — дил!" На сцене справа наверху открывается ширмочка. Там на висячем балконе сидит кулак и Андрей Семёнович в золотом пенснэ. Оба пьют чай. Перед ними на столе стоит самовар.

Кулак — Он её посадил, а мы вытянем. Верно?

Андр. Сем. — Верно! (ржёт тоненьким голоском).

Кулак — (ржёт басом).