Юмор начала XX века [сборник]

Низ. Мужичёнка, танцуя, удаляется (музыка играет всё тише и тише и наконец едва слышно).

Верх. Кулак и Андр. Сем. беззвучно смеются и строят друг другу рожи. Кому‑то показывают кулаки. Кулак показывает кулак, потрясая им над головой, а Андр. Сем. кажет кулак из под стола.

Низ. Музыка играетDoodl. Выходит Американец и тянет на верёвочке автомобиль фордан. Танец вокруг репы.

Верх. Кулак и Андр. Сем. стоят, открыв рты. Музыка замолкает. Американец останавливается.

Кулак — Ето что за фрукт?

Андр. Сем. — Это, как бы сказать, Америка.

(музыка играет дальше)

Низ. Американец танцует дальше. Пританцовывает к репе и начинает её тянуть. Музыка затихает до едва слышной.

Кулак(сверху) — Что, силёнки не хватает?

Андр. Сем. — Не орите так Селифан Митрофанович, они обидятся.

(Музыка громко играет At the long way to the).

Низ. Выплывает тётя Англия. На ногах броненосцы, в руках парашют. Пляшет в сторону репы. В это время Америкнец ходит вокруг репы и разглядывает её.

Кулак(сверху) — Ето что за Галандия?

Андр. Сем.(обиженно) — И вовсе не Галандия а Англия.

Кулак — Валяй тяни чтоб в Колхоз не попало!

Андр. Сем. — Тише (озирается). Не услышал бы кто.

(Музыка во всю)

Низ. Выбегает Франция. — Ah! Ah! Ah!.. Voila! Ji! Ji! Ji! Voici! Ho! Ho! Ho!

Кулак(сверху) — Вот тебе и вуалё!

Андр. Сем. — Селифан Митрофанович! Зачем же так! Это по ихнему неприлично. Вас за фулигана примуть. (Кричит вниз) — Madame! C`est le кулак. Он с вами attande в одно место думает.

Франция — Ииих! (взвизгивает и дрыгает ногой).

Андрей Семенович посылает ей воздушный поцелуй. Всё гаснет и тухнет.

Фигура внизу(в темноте) — Тпфу дьявол! Пробки перегорели!

Всё освещается. Фигуры нет. Америка, Англия и Франция тянут репу. Выходит Пильсудский — Польша. Музыка играет. Пильсудский танцует на середину. Музыка останавливается. Пильсудский тоже. Достает большой платок, сморкается в него и снова прячет. Музыка играет мазурку. Пильсудский кидается её танцевать. Останавливается около репы. (Музыка играет едва слышно).

Кулак — Андрей Семёнович, валяй вниз. Они всё повыдергают.

Андр. Сем. — Обождите, Селифан Митрофанович. Пусть подергают. А как выдернут, обязательно упадут. А мы репу то да в мешок! А им кукиш!

Кулак — А им кукиш!

Низ. Тянут репу. Кличут на подмогу Германию. Выходит немец. Танец немца. Он толстый. Становится на четверинки и неуклюже прыгает ногами на одном месте. Музыка переходит на "Ah mein lieber Augustin!" Немец пьёт пиво. Идёт к репе.

Кулак(сверху). — Тэк — тэк — тэк! Валяй, Андрей Семёнович! В самый раз придём.

Андрей Сем. — И репу в мешок!

(Андр. Сем. берёт мешок, а кулак самовар и идут на лестницу. Ширмочка закрывается).

Низ. Выбегает католик. Танец католика. В конце танца появляется Кулак и Андрей Семёнович. У кулака под мышкой самовар. Ряд тянет репку.

Кулак — Валяй, валяй, валяй! Валяй, ребята! Тяни! Ты пониже хватай! А ты американца под локотки! А ты, долговязый, вон его за пузо придерживай! А теперь валяй! Тык тык тк тк тк.

(Ряд топчется на месте. Раздувается и сближается. Музыка играет всё громче. Ряд обегает вокруг репы и вдруг с грохотом падает).

Андр. Сем. хлопочет около люка с мешком. Но из люка вылезает огромный Красноармеец. Кулак и Андр. Сем. падают в верх тармашкой.

У Колкова заболела рука ...

У Колкова заболела рука и он пошёл в амбулаторию.

По дороге у него заболела и вторая рука. От боли Колков сел на панель и решил дальше никуда не итти. Прохожие проходили мимо Колкова и не обращали на него внимания. Только собака подошла к Колкову, понюхала его и, подняв задняю лапу, прыснула Колкову в лицо собачей гадостью. Как бешенный вскочил Колков и со всего маху ударил собаку ногой под живот. С жалобным визгом поползла собака по панели, волоча задние ноги. На Колкова накинулась какая‑то дама и, когда Колков попытался отталкнуть ее, дама вцепилась ему в рукав и начала звать милиционера. Колков не мог больными руками освободиться от дамы и только старался плюнуть ей в лицо.

Это удалось ему сделать уже раза четыре и дама, зажмурив свои заплёванные глаза, визжала на всю улицу. Кругом уже собиралась толпа. Люди стояли, тупо глядели и порой выражали своё сочувствие Колкову.

— Так её! Так её! — говорил рослый мужик в коричневом пиджаке, ковыряя перед собой в воздухе кривыми пальцами с черными ногтями.

— Тоже ешшо барыня! — говорила толстогубая баба, завязывая под подбородком головной платок.