Юная грешница

— Если бы я знал, если бы я знал наверняка. Иногда я просыпаюсь по ночам и думаю, что это только пара парней… двое или трое, сидят где-нибудь, судят мою жизнь. А потом мне кажется, если бы я только мог пойти к ним и объяснить, что они делают со мной, с Марией, они поняли бы…

— Пусти, — мягко произнесла я, не желая испугать Джо.

— Что?

— Ты раздавишь мне руку.

Его хватка стала стальной, и я почувствовала, как хрустнули косточки моей кисти. Джо быстро отпустил меня, словно моя рука была раскаленной.

— Прости.

— Продолжай.

— Конечно, я знаю, это не два и не три человека, — устало сказал он. — Так сходишь с ума, когда за тобой следят. Все — каждый — общество. Ты узнаешь об этом в школе.

— Я уже знаю, — отозвалась я.

— Просто одна тюрьма вместо другой. Та, в которой я нахожусь сейчас, просто больше. Но я скажу тебе кое-что, Джоан… Она еще и страшнее. Потому что в Ливенпорте я по крайней мере знал, что меня каждый день будут кормить. Я не залезал в долги, потому что там не существовало денег. Я мог ходить в библиотеку, слушать музыку…

— Музыку? — переспросила я, а сама подумала, что уже давно все это знаю, все-все знаю. Джо тоже любит музыку. Так и должно быть. Не могу объяснить свои тогдашние ощущения. Они напоминали мне вишенку на вершине рожка мороженого.

— У них там были прекрасные пластинки. Сейчас у меня нет денег на них. Я не могу себе этого позволить, но зато слушаю радио.

Джо стал рассказывать о музыке, и я почувствовала, что никогда больше не буду одинокой.

Он включил радио, затем посмотрел на меня. Огонек приемника загорелся, и я услышала конец чего-то суховатого. Послышались первые скоротечные звуки литавр, и скрипка, огромная, как дом, стала петь для меня. Мне никогда не приходилось слышать ничего подобного.

Мы сидели в гостиной Марии и слушали, как Яша Хейфиц играл то, что, как я теперь знаю, является величайшим из скрипичных концертов (концерт Бетховена). Именно тогда, в какое-то из мгновений у меня возник план. Сначала это было что-то грубое, даже и не план вовсе, но с его помощью решались все наши проблемы — Джо и мои.

Мне было семнадцать лет (неужели прошел только год?), и я никогда не задумывалась, что можно сделать свои любовные дела не только своими.

Я и не осознавала, что тревоги Джо являлись его собственной красной телегой… которую мне было назначено помогать ему тащить.

Я понимала: сейчас не время и не место принимать решение. Кроме того, мне требовалось все тщательно обдумать, аккуратно обернуть, обвязать красной ленточкой неотразимо, словно рождественский подарок… и только потом преподнести это Джо.

Мы отодвинулись друг от друга. Не резко, а неохотно. Концерт только закончился, когда я услышала мерцающее стаккато каблучков Марии по дорожке и молча встала. Джо подал мне плащ (мы оба двигались быстро, поскольку мне нужно было уйти до возвращения его жены), и я вышла на улицу через кухню, услышав за собой стук двери.

Перед моими глазами стоял образ Джо, безмолвного, с любовью следящего за моим уходом.

Наконец я оказалась на улице. Через тонкую кухонную дверь до меня донесся слабый голос Марии и низкий, усталый тон Джо.

Вероятно, она спрашивала обо мне, а может, она уже забыла о гостье.

Я решила пойти домой. Возвращение заняло у меня полчаса. Подойдя к дому, я обнаружила, что очень растрепана. Но теперь я знала, как поступить, знала вероятную цену этого поступка, знала о его возможных последствиях.

Я приблизилась к парадной двери, открыла ее, вошла в гостиную, в которой сидел и по-прежнему читал Эллиот (он читал весь день по субботам и воскресеньям, это была наименее неприятная из его привычек). Взглянув на него, я почувствовала, как подпрыгнуло мое сердце. Он не знал, какой удар ему грозил… еще не знал. Пока не знал.

Глава 3

Понедельник в школе выдался трудным. Все видели меня у Энрико, а те, кто не видел, уже получили цветистые описания от моих маленьких подружек из нашей банды. Каждый хотел знать, что это за мужчина, с которым я уехала. Я только приятно улыбалась и выдавала его за друга Эллиота, одним словом, вела себя как можно более естественно. За три часа сплетни утихли. Я не выглядела ни взволнованной, ни несчастной, ни таинственной, и все в конце концов стали думать то, что мне было нужно: ничего.

Кроме, конечно господина Раймонда Лессера. Звонок отчима насторожил его, а новость о моем возвращении домой с незнакомцем просто взволновала. Он подошел ко мне перед ланчем, и я, улыбаясь, села в переполненной, шумной столовой напротив него.

Рэй удивился, что я не возразила, когда он взял меня за руку и попросил сесть рядом с ним. Он считал, что я должна разозлиться на него, как черт. В общем-то правильно считал. Но теперь я смотрела на все случившееся по-другому. Если бы не его поступок, если бы Рэй не бросил меня одну, я никогда не встретила бы Джо. И ничего бы не случилось.

Я слегка нахмурилась, присаживаясь за стол. Рэй взглянул на меня.

— С тобой все в порядке?

— Ага.

— Боли и страдания?