Юная грешница

— Ты не можешь понять, — выпалил наконец Джо. Он говорил радостно, быстро, будто перешел к любимой теме, с точно такими же интонациями, какие я слышала у Эллиота, когда тот обсуждал банкет, на котором он главенствовал, или маленькие деловые успехи. — Ты не можешь понять. Ни одна девушка не может. Это волнение. Слушай, Джоан… честно… — он повернулся ко мне, — ты не почувствовала этого? Это все для тебя.

— Для меня? — удивилась я. — Не понимаю.

— Это была не маленькая девочка, — произнес Джо. — Это была ты. Всегда будешь ты. Но иметь тайну и делиться ею с Эллой, Розой, Джейн… Ты не понимаешь? — он резко подался вперед. — Это пряность. Ради этого стоит жить. Джо снова откинулся назад. — Она даже не предполагала. О нас. Вы были правы, вы сплавились, стали химическими элементами, притягивающимися друг к другу. Я знаю, ты понимаешь. Мы были вместе.

— Ничего не понимаю, — осторожно произнесла я, ощущая прилив волны сильного, неприятного холода.

— Конечно, понимаешь. Должна понять, — Джо говорил торопливо, но с таким же воодушевлением, с таким же удовольствием, как раньше. — Мы были единым целым. Ты, я, Элла. Три светлые точки, двигающиеся в пространстве параллельно. Три магнита, притягивающихся друг к другу. Нас связывало одно общее. Ты должна понимать и понимаешь.

Он возбужденно посмотрел на меня, и я опять откинулась на спинку сидения. Боже, что же будет?

Я наконец поняла, что Джо частично был безумцем. Больная часть его находилась глубоко, и я любила его не меньше, чем раньше, но в душе этого человека существовал уголок, пораженный много лет назад.

— Хорошо, — сказала я. — Но мне не нравятся тройные связи. Ясно?

— Извини, — произнес Джо. — Я никогда не занимался ничем подобным.

Он говорил уже сонным голосом. Мы ехали по центру города. Люди выходили из театров, словно мухи из кондитерской лавки. Машина продвигалась вперед дюйм за дюймом. Мы с Джо разговаривали тихо, чтобы не слышал водитель. И все время к моему сердцу подкардывался холод.

— Я очень устал, — сказал Джо. — Я должен ехать обратно. Дай мне поспать, Джоан. Извини, что я расстроил тебя. Я люблю тебя.

Он почти сразу уснул и тихонько захрапел. За три минуты, которые мы ехали к отелю, меня посетили ужасные мысли. Доктор Сара не знает о них. Никто не знает. Я боюсь говорить об этом, поскольку они частично не имеют никакого смысла и все-таки чертовски сложны.

Я хочу сказать, что какая-то часть меня хотела этого. Мне были непонятны слова Джо. Не думаю, что он сам хорошо понимал себя. Это было… только чувство. Прекрасное, ужасно волнующее чувство.

Словно весь мир сверкал своей переливчатой, гибкой кожей, и каждая женщина, шедшая по улице, казалась мне сестрой, разделяла мою любовь. Это была дверь, открытая в мир постоянного сексуального возбуждения; сумасшедший мир, более чем привлекательный. Разрешение могло быть куплено взглядом, удовольствие — кивком головы. И все это сфокусировалось в спящем рядом со мной мужчине — все упиралось в него и выходило из него. Горящий бокал страсти, пассивный и необходимый мне, как зеркало, в которое я заглядывала… и видела, что исчезла часть моей души, моей молодости, часть меня.

Даже сейчас я не хочу думать об этом. Я никогда этого не забуду, не забуду взгляд в рай сумасшедшего, никогда не забуду часть себя, которая с волнением откликалась на это, плакала, желала одновременно и чуда, и разрушения. Я чувствовала себя победительницей и побежденной; счастливой и грустной; теплой и холодной, словно лед. Я хотела Эллу, хотела ее через Джо, и всех остальных, как она. И я презирала ее. Я была испугана до смерти и в то же время уверена в себе. В одно мгновение мне на глаза навернулись слезы, и тут же мой рот робко дрогнул в дикой улыбке. В течение трех минут я была Джо, чувствовала через него и все поняла.

А потом, узнав, что такое безумие, я разбудила своего спутника.

Такси остановилось.

Он потянулся, весело, по-мальчишески улыбнулся мне слабой и чистой улыбкой древнего римлянина и расплатился с водителем.

Мы стояли перед отелем.

Я молча поцеловала Джо, и он направился к своей машине. Я посмотрела, как он отъехал, повернулась и пошла в свой номер. Старый двигатель заурчал. (Мы взяли такси из бравады и из-за того, что не хотели, чтобы нашу машину можно было опознать. Хотя теперь это уже не имело никакого значения.) Странно, подумала я, устало ложась в постель. Сейчас я ненавидела Джо и любила его больше прежнего. Он потерял только одно: мою веру в то, что он является для меня счастьем.

Теперь я хорошо знала, он на самом деле — для меня горе. Большое, настоящее горе. Но было слишком поздно волноваться из-за этого.

Через некоторое время я уснула. Мне приснился Джо, тащивший меня по широкой, светлой улице, Джо и целый строй Элл, держащихся за руки, улыбающихся мне улыбкой Джо, кричащих тоненькими, высокими голосками.

Я вскрикнула и проснулась, но через несколько секунд снова уснула, провалившись в глубокую черную дремоту.

Глава 7