Юная Кармен

– Анатолий Васильевич, я объясню…

– Делегатам объясните! – резко осадил главный идеолог района. – Я устал отвечать на их вопросы. После доклада предоставлю вам трибуну, приготовьтесь.

Понурив голову, Чернов возвратился на место. «Судя по негативной реакции секретаря, неприятности впереди», – предположил он, размышляя над оптимальным выходом из ситуации. В ходе прений Анатолий Васильевич предоставил слово редактору. Взойдя на трибуну, Юрий Павлович без дрожи в голосе, уверенно произнес:

– Некоторые делегаты недоумевают, почему слово «пламеннный» напечатано с тремя н? В данном контексте это не ошибка, а творческий замысел, подчеркивающий искренность и пламен-н-ность нашего приветствия! Я уверен, что нашему примеру последуют коллеги из других газет. Недаром у ленинской «Искры» был девиз: «Из искры возгорится пламя». Именно пламя, а не дымный костер…

Зал взорвался аплодисментами. Несколько делегаток заразительно рассмеялись

– Товарищи, здесь ни театр, ни цирк, прошу сдерживать свои эмоции, – велел второй секретарь и, обернувшись к редактору, дружелюбно заметил. – Знаю, что творческие люди изобретательны, находчивы, в карман за словом не полезут, но не до такой же степени?…

После добродушной реакции зала и реплики секретаря Чернов понял, что гроза прошла стороной. Он остался членом райкома партии, сохранил кресло редактора.

В очередном номере газеты в крохотной поправке, набранной петитом, извинились перед читателями за ошибку. Если бы поправка была набрана бисером, то читателям пришлось бы ее читать с помощью лупы или микроскопа.

Вскоре и со мной произошла история, сулившая большие неприятности. После публикации очерка «Рабочая династия» о передовиках цементного завода комбината «Стройиндустрия» меня срочно вызвали на «ковер» в райком партии.

– Что в редакции происходит? То в лозунге допускаете нелепую ошибку, то сектантов прославляете? – едва я переступил порог кабинета, прокурорским тоном спросил Анатолий Васильевич.

– Простите, о чем речь? – не понял я. Он предложил присесть к столу и продолжил:

– Кто вам позволил опубликовать материал со снимком о семье баптистов пятидесятников, работающих на цементном заводе?

– Баптистов? – удивился я. – Даже в мыслях не было их прославлять.

– Это политически неблагонадежное семейство, – подтвердил идеолог. – Глава династии является пресвитером, руководит сектой. У него налажены зарубежные связи, получает валюту, запрещенную литературу, проводит культовые мероприятия. Одним словом, ярый антисоветчик, находится под контролем офицеров КГБ. Кто вам заказал очерк?

– Редакционное задание. Портрет главы рабочей династии занесен на Доску почета предприятия. О нем и его сыновьях рекомендовал написать председатель профкома завода. Представил их, как ударников коммунистического труда, победителей соцсоренования, – выложил я аргументы.

– Странно, очень странно? – призадумался партийный функционер. – Разберусь с председателем профкома, утратившим политическое чутье. Советую вам, впредь будьте бдительны, тщательно проверяйте кадры и факты в парткоме. Имейте в виду, что кроме баптистов, в городе и районе подпольно действуют адвентисты седьмого дня, свидетели Иеговы, опекаемые и финансируемые спецслужбами США и Западной Европы.

Это идейные враги, ловко манипулирующие сознанием и настроениями советских людей для разжигания классовой борьбы, подрыва устоев социализма и реставрации капитализма. Они стремятся превратить нашу страну в сырьевой придаток с дешевой рабсилой, чтобы оставить ее на обочине прогресса.

В который раз я убедился, насколько весомо и значимо печатное слово. Действительно, все, что написано пером, точнее, напечатано на бумаге, не вырубить топором.

Летучая пробка

– Любезная Алла Константиновна, вы бы аккуратнее…, – переступив порог фотолаборатории, попросил директор типографии Евгений Цаль.

– О чем речь? – женщина отвела взгляд от фотоувеличителя, не дав посетителю договорить.

–Вы случайно, а возможно и намеренно, ранили мою работницу из печатного цеха, – продолжил директор, но она снова прервала.

– Странно, чем я могла ее поранить? – удивилась Алла Константиновна. – Нет у меня ни пистолета, ни кинжала и прочего оружия. За последнюю неделю ни с кем их ваших работниц я не общалась, поэтому претензии абсурдны, неуместны. Тем более, что я не отличаюсь вспыльчивым характером, не закатываю истерик, держу себя в руках.

– Ранили, точнее, больно ударили по голове пробкой из-под вина «Бахчисарайский фонтан», «Искристое» или из-под шампанского, – в подтверждение Цаль достал из кармана белую эластичную пробку и пояснил. – Когда верстальщица Светлана проходила во двор под окном фотолаборатории, то получила удар пробкой.

– Мг, пробка не бутылка, – усмехнулась фотокор.– Откуда мне знать, может ваши печатники на чердаке или крыше устроили пикник, «обмывали» новую машину для офсетной печати?

Она нашлась с ответом, ибо накануне, действительно произошло это приятное для полиграфистов событие. Они на втором этаже смонтировали современную на тот период машину.