Юная леди Гот и Праздник Полной Луны

Вся ее одежда: черные полосатые чулки, белое шелковое платье и лиловый бархатный жакет с серебряными галунами – валялась на полу, покрытом турецким ковром, в том же беспорядке, в котором девочка их оставила, спустившись накануне ночью с крыши.

Ада уселась в кровати с балдахином на восьми столбиках и оглядела свою огромную спальню. Через открытую дверь гардеробной был хорошо виден пятнистый диван, на котором, вопреки обыкновению, не лежал новый комплект одежды. А самое странное – дверь огромного стенного шкафа оказалась открыта. И из-за нее доносились приглушенные всхлипы.

Ада соскочила с кровати и через ковер на цыпочках вбежала в гардеробную. Добравшись до двери стенного шкафа, она заметила баночку с медом, ту самую, что дал ей накануне лорд Сидни, – она подпирала дверь снаружи и не давала ей захлопнуться.

– Мэрилебон, – мягко позвала Ада. – Ты там?

Зная, как застенчива ее камеристка, она не хотела распахивать дверь и заходить внутрь.

– Мэрилебон! – попробовала она снова. – Что с тобой?

Из-за двери высунулась мохнатая лапа с перепачканными в меду когтями, сжимающая смятое письмо.

Ада осторожно взяла письмо и погрузилась в чтение…

Ада перевернула письмо…

– Так ты… медведица! – воскликнула Ада, разглаживая смятое письмо. Оно тоже было немного липким.

Откуда-то из самых глубин стенного шкафа раздался душераздирающий всхлип.

– Отчего же ты так грустишь?

Любопытство перевесило вежливость. Ада потянула на себя дверь и шагнула внутрь стенного шкафа.

Потом огляделась. Внутри шкаф оказался похож на пещеру – только на самую уютную, комфортную, благоустроенную пещеру, какую Ада только могла представить. Здесь стояли гладильная доска, швейный столик, портновский манекен, а все стены были увешаны полками и уставлены комодами. Позади виднелась небольшая убирающаяся в шкаф кровать – и повсюду была одежда, ее одежда! Жакеты, платья, юбки, килты свисали с деревянных плечиков вместе с плащами, шалями, пальто и накидками, тщательно разобранными по сезонам.

Внизу рядами выстроились ее туфельки и сапожки, а над ними на рожках висели ее шляпы и береты.

И посреди всего этого великолепия, из-за черной бархатной портьеры смущенно выглядывала медведица. Слезы текли по ее мохнатым щекам.

Поймав Адин взгляд, Мэрилебон извлекла из кармана фартука блокнотик и карандаш. Поправив очки на носу, она накорябала что-то в блокноте и передала его Аде…

Я люблю Симона, но я боюсь выходить отсюда. Особенно с той ужасной ночи… Я хочу за него замуж, но это НЕВОЗМОЖНО.

– Для истинной любви нет ничего невозможного, – твердо сказала Ада. – В последней поэме моего отца принцесса добирается до самой шотландской границы, чтобы освободить своего возлюбленного из лап огнедышащего чешуйчатого змея. Я дам тебе почитать. Тебя это точно ободрит.

Но вообще-то Ада не была в этом уверена. И уже раскаивалась в том, что так бесцеремонно вторглась в стенной шкаф Мэрилебон. Пока ее камеристка тихонько всхлипывала за портьерой, она быстро схватила веселенькое платье в горошек, полосатую шаль, берет с пышным бантом и на цыпочках вышла из шкафа. После чего тихонько закрыла за собой дверь.

Потом подобрала свою вчерашнюю одежду, аккуратно сложила ее и оделась в новую.

– Что бы я делала без Мэрилебон, – сказала сама себе Ада, глядя на свое отражение в зеркале. – Подбирать одежду – это не так-то просто. Я должна ее отблагодарить. Посмотрим, чем я смогу ей помочь.

Ада дошла до конца коридора и, вспрыгнув на перила парадной лестницы, съехала в нижний вестибюль. Люси Борджиа всячески поощряла ее съезжать по перилам Грянул-Гром-Холла, и за это тоже Ада обожала свою гувернантку.

Спрыгнув на мраморный пол, она прошла мимо трех мраморных грушеобразных Граций и совсем уж собралась идти направо за бронзового Нептуна, сжимающего в объятьях Русалку, как ее остановил знакомый голос, доносящийся откуда-то совсем близко:

– Что я вижу? – продребезжал, этот голос, сухой, как осенний лист. – Юная мисс Гот вырядилась клоуном? А ведь до Праздника Полной Луны еще добрая неделя!

Ада обернулась и увидела Мальзельо, комнатного егеря, перекрывающего собой вход в Безвинные погреба. Говорили, что в эти отдаленные покои Грянул-Гром-Холла частенько наведывался призрак Пиджея[3], – облысевшего ирландского волкодава, которого третий лорд Гот пристрелил без всякого стеснения после того, как тот окончательно лишился волос. Рассказывали также, что ветреными ночами призрачные завывания невинно убиенной собаки разносились по пустынным кельям, отражаясь от холодных стен.