Юнармия

— А чего же ты сам Порфирия не просишь?

Васька кивнул головой на отца и сказал мне в самое ухо:

— Если просить, так еще не пустят. Мал еще, скажут. Лучше я за вами следом побегу.

— Нет, Вася, сам лучше не бегай, — сказал я и решил посоветоваться с Порфирием, чтобы он признался и моему и Васькиному отцу, что все мы давно уже состоим в отряде и опасаться нас нечего.

Порфирий выслушал меня, глянул на Илью Федоровича и тихо сказал:

— Илья Федорович, а Илья Федорович, я тебе давно одну штуку хотел сказать, да все время не выберу.

— Какую штуку?

— Насчет ребят.

— А что такое? — удивился тот и насторожился.

— Да то, что, ребята эти в нашем отряде состоят.

— Ну что ты, шутишь?

— Никак!

— Вот это здорово! — крикнул Илья Федорович и глянул на Ваську.

— Ты тоже в отряде?

— Да! — сказал Васька и махнул рукой.

— Поздравляю! — сказал Илья Федорович. — Раз так — значит, так. Нам и такая сила нужна. Что делается, все к лучшему. Как ты думаешь. Илья Иванович? — спросил он моего отца.

— Я согласен, только чтоб они без нас ни шагу.

— За это уж разрешите мне отвечать, Илья Федорович и Илья Иванович, — сказал Порфирий и улыбнулся.

Так мы стали настоящим отрядом при особой боевой организации железнодорожников.

Когда совсем стемнело, мы собрались во дворе около Васькиной квартиры. Илья Федорович выносил инструмент и передавал нам.

— Это вот — костыли выколачивать. А этой штукой болты открутите. Да легче нажимайте, а то видите — ручка слабая, сломается.

Но мы ничего не видели.

Небо было черно. Не то что костылей, мы и домов во дворе не видели.

— Ночевать сегодня мы у Андрея будем, — сказал я Илье Федоровичу. — Отцу передайте.

— Ладно, передам.

— А мне можно с ними у Андрея переночевать? — спросил Васька тоненьким, ласковым голоском.

— А для чего тебе у Андрея ночевать? — спросил Илья Федорович.

— Да мне хочется! — протянул Васька.

— Ну, если хочется, так ничего не поделаешь. Ночуй! Мы сразу поняли, что он догадывается, куда гнет Васька.

Илья Федорович отдал нам последний гаечный ключ, попрощался с Васькой, с нами и медленно пошел к себе в дом.

А мы бегом пустились по улице. Впереди всех — Васька вприпрыжку. В кармане у него громко тарахтели гайки.

— Придержи их рукой, — сказал ему Андрей. — А то гремишь на всю улицу, как бубен.

Гайки сразу затихли, но зато на мостовую со звоном упал ключ.

— Раззява! — пробурчал Андрей. — Ты что — все дело загубить хочешь? Вот только звякни еще чем-нибудь, я тебя сию минуту домой откомандирую.

Васька подобрал ключ и пошел дальше так тихо, что его шагов не было слышно.

— Васька! Ты здесь? — спросил я наконец.

— Здесь, — шепотом ответил Васька.

Мы прошли мимо станции. Справа, далеко внизу, горели редкие огни поселка. Они гасли один за другим. Домишки чернели, как скирды в степи.

У высокой ограды, за которой был знакомый нам тупик, кто-то окликнул нас:

— Ребята, вы?

Это был Порфирий. Он взял у Андрея лом, а у Сеньки кувалду и молча повел нас через рельсы тупика к своей кладовой.

В тупике было еще темнее, чем на улице. Мы то и дело наталкивались на вагоны, спотыкались о шпалы.

— Ну, вот и пришли, — сказал Порфирий. — Складывайте инструмент здесь, под лестницей.

Мы тихо опустили на землю свой тяжелый груз.

— Приходите до свету, — сказал Порфирий и, крадучись, полез по лестнице к себе на чердак.

А мы налегке быстро пробрались между платформами и вагонами, загораживавшими нам путь, и пустились вскачь посреди улицы, как резвая четверка.

Дома Андрей разостлал на полу старое ватное одеяло и бросил на него три рябые подушки.

— Ложись, ребята! Не проспать бы, — буркнул он нам и улегся у самой стенки.

Мы, тоже не раздеваясь, завалились впокат рядом с ним.

Нам с Васькой на двоих досталась одна подушка. Мы долго стукались то лбами, то затылками, пока наконец Васька не заснул. Сенька с Андреем шептались. Потом Сенька положил себе под голову кулак и тоже заснул.

Андрей полежал немного молча и спросил:

— Гришка, ты спишь?

— Дремать начинаю, — сказал я.

Андрей опять помолчал, потом перегнулся через Сеньку и зашептал.

— Лежу я и думаю: вот когда настоящая работа у нас начинается. Это уж тебе не игра, а серьезная боевая операция! Если только это дело выгорит, мы тогда со своим отрядом прямо на фронт двинем… Только вот название надо придумать нашему отряду… Молодежная армия, что ли? Нет, лучше — Юная армия… Юнармия.

Не помню, кто раньше заснул — я или Андрей.

Скоро сквозь сон я услышал, как рядом завозился Васька.

Он толкнул меня в бок и полез будить Андрея:

— Вставай, приехали!

Андрей вскочил, подтянул ремень и, ухватившись за край одеяла, на котором мы спали, дернул его изо всей силы.

Мы с Сенькой очутились на полу. Пришлось волей-неволей вставать.

— Чего рано так заворочались? — сказал Сенька хриплым, сонным голосом.

— Ну, поспи, поспи, — сказал Васька. — А мы уйдем.

Андрей повел нас в холодные сени, где стояли два ведра с водой. В воде плавали куски льда.

— Мойтесь, — сказал Андрей.

Васька посмотрел в одно ведро, потом в другое, поежился и сказал:

— Что-то не хочется.

Так он и не мылся. Остальные тоже не очень-то мылись. Чуть поплескались в ледяной воде — и готово.